Но Габриэль даже не взглянул на неё.
– Эйприл, никто не станет брать на вечеринку клинки из испанской стали.
– Ох. Ладно. Хотя даже без них твой костюм был…
– Это не просто костюм, – огрызнулся мужчина.
– Я знаю! – воскликнула Эйприл. – Поэтому мы и подумали… – она замолчала, опасаясь говорить дальше, когда Габриэль развернулся к ней.
– Вы подумали что? – медленно спросил он.
– Мы подумали, что можем тебе понадобиться. Понимаешь… как подкрепление.
Габриэль покачал головой и отвернулся обратно к воде.
– Вы занозы в моей заднице – вот вы кто. О чём вы только думали?
– Я думала об этом. – Эйприл раскинула руки, указывая на воду, которая окружала их до самого горизонта. – Знаешь, это довольно страшно – смотреть, как человек умирает. И зажимать ему рану на груди, чтобы он не истёк кровью. Девочки просто не могут по-другому, – Габриэль попытался что-то возразить, но Эйприл ему не дала. – Не волнуйся. Я понимаю, что виновата. Я вообще во всём виновата.
Она рухнула на сиденье.
– Не ты отвечаешь за меня, Эйприл. А я за тебя. – Габриэль наклонился к ней так близко, что девочке могло бы показаться, что он собирался её обнять. Вот только он… ну… был не из тех, кто любит объятия. Поэтому Эйприл даже не удивилась, когда мужчина крикнул прямо в «Сэйдисоник», подозрительно молчавший в ухе: – Я отвечаю за всех вас!
Габриэль отвернулся к панели управления, и когда он заговорил снова, казалось, он говорит с темнотой.
– Я вас ни о чём не просил.
Это было больнее, чем падение. Боль была сильнее, чем от синяка на ноге, который Эйприл получила, врезавшись в ледяную скульптуру. Сильнее, чем от раненой гордости. Поэтому девочка сидела молча, пока в поле зрения не показалась лодочная пристань семьи Винтерборн.
– Я точно найму чёртову няню, – пробормотал Габриэль себе под нос. – Или смотрителя зоопарка.
Он пришвартовал катер и наблюдал, как Тим и Колин делают то же самое. Дети привязали лодку, и Габриэль указал рукой на лестницу в скале.
– А теперь идите в дом. Вы все. Пока не начался дождь.
Но Эйприл не сдвинулась с места – она не могла так просто уйти. Девочка сказала:
– Мне правда жаль.
– Не так жаль, как мне.
Габриэль даже не повернулся к Эйприл – словно не мог на неё смотреть. Казалось, он разговаривал с холодным ветром, обращался к темноте. Словно детей здесь и не было. Словно мужчина хотел, чтобы их здесь не было совсем.