– Нырнули? – крикнул он.
– Думаю, судрь, мы будем нырять через полчаса. А сейчас востроскручи внизу поменяли, старых в стойло отвели.
Вскоре Вован вернулся и поставил пустое ведро подальше.
– Так на чём же мы остановились? На женщинах?
– Нет же, на клаустрофобии. Помнишь, Владимир Герасимович, когда полтора года назад, ещё до начала рейсов из Кунгура, наше судно причалило к Свободному Челябинску? Мы везли какую-то исполинскую конструкцию с их завода.
– Помню, конечно.
– Как ты знаешь, у них безвизовый режим с Уральским Союзом Планет, чьими гражданами мы являемся. Мне тогда первый раз за жизнь удалось четыре ночи ночевать не на корабле. До того всё моё нахождение на планетах, с самого детства – лишь несколько часов в портовых кварталах.
Вован возвёл оче горе.
– Я помню, Семён Ефимович, вы изволили рассказывать мне про это около дюжины раз.
– Нет же, судрь, я не про то, что прежде. Я лишь недавно понял, что после тех ночей на планете иногда в середине рейса становлюсь овладеваем хандрой. Мне тяжело, душно взаперти, внутри нашего скромного, судрь, поселения.
– Обманываешь ты всё, Семён Ефимович, – неожиданно весело сказал Вован. – Начитался где-то чего-то? Словечко новое отыскал? Я тебе вот что поведую, мой друг. Как ты знаешь, в детстве я, ещё когда шёл Великий Ремонт, почти год провёл в интернате на Новом Качканаре, где меня, сударь, лечили от токсикомании. И после ещё несколько раз у родни на Качканаре околачивался. По твоим словам, после года взаперти со мной указанные симптомы должны ещё в большей степени проявиться, так? Ан нет. Ничего не чувствую. Хорошо мне здесь. Посмотри, солнышко как прекрасно печёт? И тебе хорошо, просто барышня от тебя ушла.
Семён не удержался и саданул приятеля по плечу. Прав, подлюка, в точку попал. Никакая это не клаустрофобия, понял гопник. Так, сам себе прикидывается.
– К звёздам всё это, – продолжал монолог Вован, растирая ушибленное плечо. – Но, спешу заверить тебя, у меня есть одно чудесное, сударь, предложение, способное развеять твою печаль и вылечить твою, так скажем, фобию. Собственно, для того я к тебе и пришёл.
– Про что же ты? – Семён оживился и отхлебнул пиво.
– Я договорился, нашёл увлекательную работу, благодаря которой ты сможешь проникнуть в грузовой отсек.
Вован когда-то пытался учиться на суперкарго и потому стоял среди большинства гопников его квартала особняком. Образован он был хуже Семёна. Диплома так и не получил, но до сих пор был приписан не к инженерной, а к грузовой иерархии и гордо носил нашивку Кандидата в Младшие Помощники Экспедитора – самой низшей из подобных должностей. В обычные, продовольственные склады его пропускали, но в главный грузовой отсек путь ему, как и рядовым инженерам, был закрыт.