Утром Ванюшка проснулся от волшебного запаха тушёной баранины с картошкой и луком. Рот сразу наполнился сладкой слюнкой. «Какой вкусный сон, – подумал Ванюшка, – даже просыпаться неохота». Перевернулся на живот, с трудом разлепил глаза, глянул с полатей вниз и увидел, что это не сон: мать ставит на стол чугунок с дымящейся едой, отец нарезает на ломти каравай хлеба, братья с деревянными ложками в руках уже сидят за столом.
Ванюшка мигом слетел с полатей на тёплую печь, по ступенькам приставной лесенки пропрыгал на пол и шмыгнул на своё место за столом.
– А рожу кто будет мыть? – Отец поднял зажатую в кулаке ложку, чтоб треснуть сына по неумытому лбу, но тот уже метнулся в угол, за печку, к рукомойнику.
Наконец вся семья собралась за столом. Отец вполголоса произнёс слова молитвы, перекрестился на икону, и утренняя трапеза началась.
Ванюшка уплетал вкуснющее варево и размышлял, в честь чего вдруг сегодня с утра такой пир. Обычно даже по большим праздникам, когда съезжалась вся родня, не бывало по утрам такого изобилия. Спрашивать было нельзя, а взрослые молчали. Видать, не к добру этот праздник в будний день.
Обед был таким же обильным, и даже за ужином остатки не смогли доесть. Отец с мужиками весь день толковали о чём-то на заднем дворе. Ванюшку от неожиданно наступившей постоянной сытости клонило в сон, и он даже поспал после обеда на печке, чего раньше с ним не случалось.
Следующим утром Ванюшка проснулся затемно. На столе горела керосиновая лампа, родители уже хлопотали по хозяйству во дворе. Ванюшка скинул с себя руку Ивана-старшого, перелез через спящего Кольку, с удовольствием потянулся и не спеша спустился вниз. Печь уже топилась, но в избе было ещё холодно, и он быстро всунул свои тощие ножонки в старые валенки, стоящие у печи. Снег ещё не выпал, но было уже морозно, и мать приготовила валенки, чтоб выходить в них в сени. Мальчуган взял со стола керосиновую лампу, толкнул всем своим тельцем скрипучую дверь, перешагнул через высокий порог и вышел в сени. Никого. Слышно только, как мать в хлеву разговаривает с коровами да отец стучит чем-то в леднике за стеной. Ванюшка поставил лампу на пол, в сторонку, и направился в нужник, дверь которого была открыта.
В приуральских деревнях нужники обычно пристраивают к сеням, в противоположном от входной двери конце. Яму не роют, просто ставят на столбах дощатую будку, в полу убирают одну доску, в образовавшуюся широкую щель и справляют нужду. Полусонный мальчишка, неслышно скользя в своих валенках по тесовому полу, уже перешагивал порог нужника, когда его чуткое ухо уловило какой-то посторонний звук: то ли шорох, то ли тихий разговор. Ванюшка точно знал, что в этот час здесь никого не должно быть. Он быстро проскочил в угол и прильнул глазом к щели между досками. С этой стороны дома отец недавно обновил изгородь из тонких длинных жердей, чтоб скотина в огород не забредала. Сейчас в огороде было совсем темно, но как только глаз Ванюшки привык к темноте, стало заметно какое-то движение по улице, и даже послышались фырканье лошади и осторожный стук копыт по мёрзлой земле. Затем он увидел в тусклом свете луны, как два человека перемахнули через их изгородь и, прижимаясь к стене, крадутся вдоль избы.