– Наглая ты соплячка, – отцовский бас содрогал стекла в окне и шкафу, прижимая тело дочери все ниже к полу. -В моем доме мои правила, какого черта ты их нарушаешь? Что ты, что твоя алкашка-мать. Кукушка, подкинула мне подарочек за все хорошее.
Крик не прекращался, пока звонок на отцовском мобильнике не стал громче всех звуков мира, и лысому верзиле пришлось уйти в другую комнату. Воспользовавшись моментом, девушка выскочила из квартиры, оставив после себя только сладкий запах духов и цепочки слов «ненавижу», «когда ты уже сдохнешь». Ярость, текущая в жилах лавовым потоком, лопала в глазах капилляры, отросшие ногти оставляли луновидные следы на ладонях, крепко впечатываясь в кожу сомкнутых кулаков. Прохожие зеваки не оставляли себя без удовольствия поразглядывать девичью раскрасневшуюся щеку – впрочем, налившийся кровью взгляд Агонии быстро всех распугивал, даже Ру, увидев подругу, первым делом отступила на шаг. Когда взгляд подруги пал на след побоев, она смогла лишь тяжело выдохнуть и в этом читалось уставшее «опять?». А вот реакция Эша, как и каждый подобный раз, была агрессивной – порыв наставить тумаков убивал в нем всю лень, он был готов лететь со скоростью 60 км/ч, только бы раскрасить стену внутренностями отца-насильника.
– Тогда ты будешь не лучше него, – каждый раз говорила Ру, и каждый раз Эш проглатывал приступ ярости.
– Удручает, что у меня нет средств съехать из этого клоповника, которым меня еще и попрекают. Зарплаты с Walmart и уличных представлений не достаточно, сколько бы я не откладывала. Все уходит сразу, отец давно забил на мои финансовые дела – покупаю все сама, – Агония нахмурилась и нервно поправила лямку рюкзака на плече, но быстро поняла – внимание Ру и Эша было не на ней, а на ком-то позади. Девушка аккуратно повернула голову, намереваясь кинуть короткий взгляд через плечо, но неожиданно для себя сплелась глазами с солидного вида мужчиной, внимательно наблюдающим за компанией.
– Что-то надо? – с некоторым шоком ядовито выплюнула вопрос Агония. Еще не хватало, чтобы какой-то наглый незнакомец слушал, как она изливает душу. Мужчина промолчал, лишь поправил красный галстук на фоне черной рубашки и исчез во дворе университета.
– Баран, – негодующе фыркнула студентка и под звон, оповещающий о начале занятий, направилась на первую пару второго курса актерского факультета.