– Продолжила ругать его последними словами, как именно Протея, присвоившего право первой ночи его любимого Валентина, но именно, как:
– Противоположностью, отвеченной на противоположность.
Для дифференциалов и интегралов высшей математики нет ничего особенного разложить их диалог на уравнения, но смысл уловить в конкретике жизни, увидеть вот эту вторую сцену на сцене не смог, как ни пытался – для примера всех будущим и прошлым поколениям – царь Агриппа даже при поддержке Апостола Павла:
– Давай-й-й!
Смог Ромео в Ромео и Джульетте у Шекспира, правда, уже через полторы тыщи лет. А:
– Кто об этом здесь кумекает?! – не ставится даже такой вопрос ни вообще, ни в частности.
Так только поют, любили, да – как обычно:
– Ничего не вышло.
И Нострадамус – похоже – задает этот вопрос:
– Смогут ли люди, еще живущие в России – тоже – попасть в это Царство Истины, как попали у А. С. Пушкина Марья Кириловна с Владимиром Дубровским – или:
– Не предназначено? – и максимум, что возможно, это только разинут рты, глядя, как уходят в дальние дали – а на вид почти недалечко – все остальные почти страны, с более мягким климатом выживания.
П.С. – Секрет на вид простой:
– Нельзя расшифровывать Форму, ибо она сразу превратиться в Содержание, и ваша – так сказать:
– Крыша Мира – исчезнет.
– — – — – — – — – —
Система Станиславского – это Ветхий Завет, – но!
Так как его уже нет, и он сам переселился навсегда в Новый Завет, то это и есть его суррогат, из одних ёлок-палок:
– На-придуманный, заезжими в Россию евреями по случаю своего поспешного бегства от Моисея у горы Синай.
Попросту говоря, Система Станиславского – это кружок художественной самодеятельности при доме культуры им. Ногина для детей рабочих, так как крестьянам из соседних деревень:
– Не-наездиться.
– — – — – — – — – — —
Двое на Пути в Эммаус – это Автор и Герой Романа – Третий:
– Читатель.
– — – — – — – — – —
Здесь такое доказательство приводит к Посылке, что в художественном произведении – любом – главный герой – Читатель!
Ответ:
– Даже не засмеются.
Ну, картина, ну ее художник – пусть даже этот Ван Гог, Сезан, или Гоген – несчастные, – но не этот же гастролер, посетитель музея наших восковых фигур:
– ЧИТАТЕЛЬ!
– — – — – — – — – — —
Ибо:
– Разве это жизнь, если она наказывает, то только нас – их – почему-то:
– Никогда.