«Милый мой, – говорил визитёр (он же гость, он же персонаж, он же чужой смысл жизни профук… эта… ну ладно, с кем не бывает… Можно подумать, вы свой смысл жизни прям так вот и сохранили…), – всё, что ты пишешь сейчас о нас, нисколько не соответствует формату издательскому, который формат, уж и не сомневайся, настигнет тебя неизбежно и накажет непременно за несоответствие твоё бессовестное… А потом догонит, и ещё накажет повторным изданием, и, уж будь спокоен, не отпустит тебя более, а только расстроит сильно некоторых искусствоведов нешуточных. Что значит, „каких ещё нешуточных“? Перечислить? Изволь… (Тут следует список. Длинный и подробный. С перечислением подробным прегрешений их пред автором.) Впрочем, я не о том… Вот ты взял и заинтриговал читателя твоего загадочностью речи моей бессмертн… пардон… скажем так: загадочной и многозначительной сверх всякой меры, которая речь и должна бы была привести его в нервическое и возбужденное состояние, с последующим разрешением (через катарсис, а то!) доминанты в тонику бравурную (или по простому – к хеппи-энду. В смысле: казнили кого-нить или пивом просто угостили от души). „Заговорил“ я, видишь ли… Ну, заговорил, тебе-то что? Ну и что, что ты автор? Что же сразу и в книгу писать, да? Рта просто невозможно открыть! А эти тоже… Читатели… Интере-е-есно им, видите ли… Интересно – идите учитесь! Не-ет… Лучше мы книжку с картинками почитаем, чем учёбу учить… Боже мой! В учебниках тако-оэ понаписано – да ни один литератор никада ничо подобного даже и под пыткой и по приговору какому-нить неправомерному и ни за што… Никада… Читать только эти учебники считается скучным занятием почему-то… Ну низнаю… Меня бывало за уши… Ладно. Эт не для слабонервных. Так вот что я тебе скажу, мил друг…»
Так говорил он.
И было в его словах всё, что так хотели услышать все причастные: наблюдатели в дверные глазки и Ольга, подзабытая нами несправедливо совершенно (впрочем, сама виновата… Ну какой докУмент, когда к те ангел прям?!), Ваш покорный слуга и даже и ты, читатель. Однако ТАК говорил он, что каждый слышал своё. И каждый описывал впоследствии речь его совершенно по-своему, что и привело повествование это к развилке многовекторной, и двигалось оно уже параллельными, не связанными между собой курсами, не мешая им, однако, иногда пересекаться то ли по недоразумению, то ли целенаправленно, то есть по пьяни… Что ставит перед автором сложную задачу по отслеживанию и поимке всех версий. С наглой целью – ИЗДАТЬ УЖЕ НАКОНЕЦ!