– Услышал твою болтовню во сне, – медленно произнес Ромка, слегка улыбнувшись краешком рта.
– Подслушиваешь, жук, – Витька по-дружески похлопал его по плечу. – Ну, ты как?
– Супер, чувствую себя превосходно.
Другого ответа Витька и не ждал.
– Доктор, у меня же все хорошо?
– Нормально, – сухо ответил Горский. Пройдя мимо Витьки, врач шепнул ему на ухо. – Не говори.
– Значит, удачно все с тем движком? – спросил Ромка.
– Да, пришлось немного попотеть, но это ерунда. На приёмке сказали, что лучше, чем с завода.
– Круть.
– Все благодаря тебе. Ты подсказал, где его искать.
– Семка не подкачал?
– Он справился.
– Так, гляди, место мое займет.
– Ты мой напарник. Как поправишься, снова вместе пойдем искать всякую хрень на продажу, убегать от тварей и мародеров – все как ты любишь.
– Даже с одним глазом, я найду больше хрени, чем ты.
– Не сомневаюсь, – Витька крепко сжал его ладонь.
– Мы еще с тобой до Красногорска смотаемся, – сказал Ромка одухотворенно. – Ох, сколько добра там лежит нетронутым. Может, и топливо найдем…
– Как встанешь на ноги, сразу поедем. Обещаю.
– И пусть Опер только вякнет про свои инструкции… Возьмем бензовоз, вернемся с полной сигарой. Разбогатеем.
– Обязательно.
Ромка закашлялся. Его стошнило.
– Доктор, можно мне еще вашего укольчика? – попросил он трясущимися губами. – Очень больно.
– Сейчас.
Горский ушел за ширму. Витька вошел следом. Отломив кончик стеклянного пузырька, порезав при этом палец, врач отчужденно наполнил шприц.
– Осталось всего три ампулы морфина. Завтра я уже не смогу купировать его. Закончились кальцеблокаторы, которые дал хирург. Еще по списку ты так и не принес глюкокортикоиды и витамины. Без этих лекарств он…
– Я облазил все аптеки в Кольце. Ничего нет.
– Тогда все это бесполезно. Мы только его мучаем…
– Не говори больше ничего. Я найду. Завтра же, поеду за МКАД, там посмотрю.
Горский поднял пустую ампулу из-под морфина, покрутил в руке.
– Урки все растащили в первые годы, кололи себе в удовольствие. Ты ничего не найдешь.
Красные глаза врача смотрели по струне точно Витьке в глаза, и не было в них ни толики смущения.
– Я не позволю ему мучиться. Он же мой напарник. Он человек.
– Я могу все закончить, – Горский посмотрел на три оставшихся ампулы. – Если вколю сразу все, его сердце не выдержит.
– Ты этого не сделаешь. Он хочет жить.