Стин развалился на одном из двух диванов, и тот моментально вмялся в металлический синий пол под тяжестью бургомистра и его доспехов. Механические суставы громко скрипели в унисон стону дивана, поэтому некоторое время все молчали, не имея возможности услышать друг друга.
Наконец, все расположились вокруг овального столика, который служащие поезда тут же заставили напитками и закусками, не жалея ничего для бравого бургомистра и его юных спутников. За рядом бутылок и подносов теперь почти не было видно Крету, но девушка не особо из-за этого расстраивалась. Она незамедлительно набросилась на еду, забыв о недавнем разговоре.
Никс и Стин довольно переглянулись.
– Тебя что-то беспокоит, мой мальчик, – нахмурился Дорхафт, разглядывая потускневший взгляд юноши, – расскажи мне.
Никс ответил не сразу. Он не ожидал, что его переживания лежат прямо на поверхности даже для такого твердолобого человека, как бургомистр.
– Мне кажется, что… – он замялся, разглядывая собственную ладонь, кожа которой была иссини белого мертвенного цвета, – то, что я делаю, этого недостаточно. Не знаю, как это выразить, господин Дорхафт. Сколько себя помню, всегда был скептиком. Не рассчитывал на многое, знаете ли. Но сейчас я свято верю, что во мне скрыто нечто большее, чем я показываю вам, и готов показать всему миру на турнире.
– И что же это, по-твоему? – пожал плечами Стин, разглядывая Джеледа.
– Эту силу, как мне известно, – Никс говорил медленно, стараясь подбирать подходящие слова.
Никто не знал, кем стал Таниэль Редэм после «того несчастного случая в Игле», поэтому он уже очень долгое время считался мертвым. Лишь единицы знали, что на самом деле случилось в ночь рождения Алтиорема Игнаса. Более того, количество этих людей практически свелось к нулю после смерти Наместника Эмили.
– Эту силу дал мне отец, – продолжил Джелед, – сразу после моего рождения. Это был его подарок, которым он успел наградить меня перед смертью. Клянусь, будь это только моя сила, я бы ни за что не сказал бы таких вещей, которые похожи на идеализированные мечты мальчишки. Но все не так. Ради отца, который до сих пор, в каком-то смысле, заботится обо мне, я хочу полностью овладеть «этим».
– Ради отца? – усмехнулся Стин, переводя взгляд на Крету, которая все это время не отвлекалась от еды.