– Она же, сынок, постукивала крылом по полу не от того, что была жива: ее слегка задевал ветер ветер из-под двери. А на столе ветра нет, и она лежит, как мертвая. Потому что мертвая она и есть.
Благодарный Алеша, несмотря на всю свою грусть, хорошо понял, о чем говорил ему отец; взяв бабочку за наименее оторванное крыло, он торопливо отдышался, печально шепча: да бу… дут счастли… вы все жи… вые существа.
– И что мне с ней делать? – спросил Алеша.
– Засунь ее в какой-нибудь фолиант, – ответил Зотов, – там ей самое место. Нечего ей у нас под ногами валяться.
Бабочку поместили в книгу – Алеша клал ее один, но по совету отца: вдвоем, как он рассудил, они ее клали; она полежала, Алеша тайком покурил и вдруг немного испугался – книга стала приоткрываться, и как раз между теми страницами, между которыми он ее и оставил.
Книга шевелится, мальчик бежит к отцу; Павел Зотов вместе с ним обратно к книге. Вид у него уже не снисходительный: веки подрагивают, рот кривится, колотун – подбежав, он моментально вчитался в заглавие. Не Стриндберг. Не сказание о Раме. Не Шукшин: Большой Энциклопедический Словарь.
Он, так он. Так, значит так; открыв словарь, Павел Зотов осторожно вытащил бабочку и принялся продвигаться глазами по испачканным ею строкам.
Изучил. Ущипнул себя за кончик красного носа. Рассмеялся.
– Ну ты, сынок, и голова, – сказал Зотов.
– Я? – удивился Алеша. – Весь я сплошная голова?
– Не весь, не сейчас, но ты же положил эту бабочку на статью о борее. А борей – это же, дурачок ты мой, северный ветер! Он под нее и поддувает, заставляя бить сразу обеими крыльями. Тебя пугая, меня нервируя – кому-то, возможно, и сырую гадюку вкусно съесть, но не мне. Хотя я терпелив. Целый день могу с кровати не вставать. Особенно теперь. Пропуская два года активной спортивной жизни из-за какого-то малоэффективного допинга.
– А я и не подумал, – не узнав ничего нового из отцовского признания, восхищенно пробормотал Алеша. – Борей это, значит, ветер?
– Изначально борей – это не сам ветер, – сказал Павел Зотов, – это бог северного ветра: огромный великан с крыльями, как у нашей бабочки, только очень большими. Рассказать о нем поподробней?
– Расскажи, – попросил Алеша.
– Я расскажу, но не только для себя – ты все-таки тоже послушай. Если не заснешь.
– Не засну, – пообещал сын.