– Сейчас и поедем. Мне и самому приходило в голову тебя с ними познакомить, но в мою голову обычно приходит такое, что я и сам пытаюсь спрятаться от нее подальше. – Алексей Фепланов провел мокрой ладонью по беспрерывно потевшему лбу. – Заодно и благословение спросим.
Квартира его родителей находилась в Митино – от места их предыдущей беседы в Теплом Стане она была не близко, но Анастасию Шаркинскую это не пугало; известие о том, что они едут к родителям Фепланова спрашивать у них благословение позволило ей наконец-то ощутить себя понятой, и каждый миг их долгого пути казался ей дарованным небом.
Некупленным у него за последующие вслед за этим страдания, а как раз дарованным – пройдясь по квартире его родителей, Анастасия немного растерялась: в углах паутина, столы застелены газетами еще прошлого тысячелетия, зеркала и те занавешаны.
– И где твои родители? – спросила она.
– Да вот же они, – ответил Фепланов.
Привстав на цыпочки, Алексей снял со шкафа две керамические урны.
– Здесь они, мои милые, здесь, – сказал Алексей, – вот папа, а вот и матушка моя ненаглядная.
Обнажение – скорбь – цирк; Фепланов ставит урны между собой и Анастасией, поводит плечами и вынимает из принесенного с собой пакета бутылку «Пшеничной», копченую колбасу, разорванную упаковку сулугуни; накапав себе третью рюмку, Фепланов налил первую для Анастасии.
Шаркинская уже заметно дрожала.
– Твои родители, – сказала она, – люди тебе, конечно же, не чужие, но они что… так и будут на столе стоять?
– Ну, не обратно же их убирать, – сказал Фепланов. – Пусть старики порадуются… их сын привел знакомить с ними свою любимую женщину!
Алексей Фепланов улыбается ей не как кому-то второстепенному. Анастасия Шаркинская рывками отодвигается от стола.
– Меня трогает твоя забота, – протянула она, – не обо всем, не обо мне, но бог с тобой. А твои родители, Алеша, наверное, и жить с нами… теперь станут?
– Само собой, они же мои родители, не впустую же они столько лет без внимания маялись. – Чтобы Анастасия с ним случайно не чокнулась, Алексей спрятал свою рюмку в кулак. – Давай-ка мы с тобой за них выпьем. Пожелаем им уже в ближайшее время на внуков взглянуть.
Упав с вконец расшатавшегося стула на липкий линолеум, Анастасия Шаркинская вспомнила свой старый зарок никогда не жить с родителями мужа.