Где-то вдали затрезвонил свисток жандармов, залаяли собаки, бьющиеся о громыхающие сетчатые заборы. Я развернулся на месте и быстрым шагом направился дальше. Нет, гнались точно не за мной – уж больно далеко. Но, как говорил Сива, стоит держаться подальше от подобных происшествий. Всегда есть риск попасться на глаза патрульным, решившим посмотреть, что за шум на секторе. В лучшем случае отправят на отработки, в худшем – повесят побег от служивых, пусть ты даже и не пытался удрать.
А полицаев в последнее время начали присылать всё злее и злее. В морду двинет – и глазом не моргнёт. Я прибавил шагу.
Уставший после тяжёлого дня, город спал. Глухую тишину нарушали лишь редкие крики патрульных и стук колёс со стороны железнодорожной насыпи, располагавшейся где-то на западе. Наиболее удачливая половина местного населения давно разбрелась по норам заливать тоску прозрачной. Остальные, в свою очередь, уже как несколько часов скрылись на ночной смене в заводах и фабриках. Улицы пустовали, пугая своей темнотой любого злостного нарушителя режима. Впрочем, тысячи рабочих часов в сырых и мрачных подвалах избавили местных от любого страха. Бояться в этих местах не было ни желания, ни сил.
Спустя пару минут петляний по переулкам я вышел к знакомому зданию. Серая двухэтажная коробка глядела на улицу тёмными квадратами зарешеченных окон, из которых, если присмотреться, сквозь щели в ставнях пробивался тусклый свет.
«СЕКТОР 5. ДИСПЕТЧЕРСКАЯ» – гласила надпись на табличке, прибитой справа от входа. Я немного постоял в нерешительности на ступени и, напоследок пробежавшись взглядом по проржавевшим буквам, потянул дверь не себя. Раздался тихий металлический скрип, на мокром асфальте засветилась тонкая желтоватая полоска, но затем быстро пропала, и улица окончательно опустела.
В выжженные ноздри резко ударил едкий запах спирта, а глаза, привыкшие к темноте, непроизвольно закрылись, спасаясь от света висящей под потолком лампочки. Неразборчивое бормотание, слышно которое стало только внутри диспетчерской, вдруг прекратилось, скрипнули половицы.
– Марк, это ты? – раздался вкрадчивый голос где-то спереди. Приглядевшись, я с трудом смог разглядеть лицо Сэма, выглядывающего из-за двери подсобки. Парень в нерешительности переминался с ноги на ногу и пристально меня рассматривал, чуть подавшись вперёд. Я уж хотел было спросить, не случилось ли чего, как вдруг вспомнил, что одежда на мне сегодня была совершенно другая, и из-под большого капюшона совсем не было видно лица. Марк, должно быть, принял меня за чужого, отчего насторожился. Чужих у нас не любят.