Вместе с полной сытостью я ощутила странное почёсывание,
распространявшееся от груди и по животу. Мне не хотелось
выворачивать свои лапы, и я чесалась прямо об яйца, мягко терясь об
их вершины. Сначала были только будто какие-то уплотнения, но потом
я ощутила, что это явные бугорки - попарные, идущие от груди и до
низа живота. А на них - бугорки ещё меньше, одно прикосновение к
которым посылало волну наслаждения по всему телу. Заинтригованная,
я ненадолго сошла с яиц и, вывернув шею, лизнула один из них.
Затаённое, но знакомое чувство вдруг подарило вспышку озарения.
Это грудь! Я кормлю детей моим молоком! Я млекопитающее - и при
этом, несу яйца, и подтверждения этому прямо сейчас накрыты моим
телом. Удивительно... хотя, чему удивляться? Этот мир сильно
отличается от моего прошлого: все животные, судя по всему, имеют по
три пары конечностей, растут гигантские цветы, из которых я
вылакиваю нектар и гигантские деревья, в одном из которых я прямо
сейчас живу... На этом фоне так ли удивительно то, что я
млекопитающее, что сносит яйца?
Я снова вытянулась над ними. Скоро утро, самое холодное время
суток из всех, и детёнышам понадобится моё тепло!
Песнь утренняя
Утренний свет заглянул в наше дупло. Птиц, заметив это,
засобирался наружу, на мой немой вопрос пояснив, что сейчас
начнётся общая утренняя песня. Я не захотела пропускать такое, и
попросила подождать меня, пока я не нагрею свою кладку. И он опять
наблюдал, а в его глазах читалась любопытство и… гордость за
меня?
На ветках соседних дупел тоже сидели птички. Звуков не было, но
весь эфир был забит разговорами. Я не удержалась и быстро
прослушала. Темы, в общем-то, были довольно обычными: какие-то пары
последовали моему примеру и тоже сели на яйца; кто-то наконец
нашёл, что роща внизу полна цветов, а на кустах высыпали первые
ягоды, и спешил всем об этом сообщить; кто-то просто вёл разговоры,
чей общий смысл сводился к «Ты здесь? — Да, а ты? — Я тоже, и у
меня всё хорошо, а у тебя? — И у меня всё хорошо». В общем, обычные
стайные разговоры.
И вот мой птиц издал первый свист. Разговоры разом прекратились,
и на третий такт вступили все. И нет, это не было беспорядочное
чирикание и свист — они пели, и птиц через эфир
дирижировал всем этим великолепием. Я заслушалась — и чем больше
слушала, тем больше была уверена, что чего-то не хватает.
Чего-то…