И зачем с такой силой я вообще пытаюсь что-то делать? Зачем той,
у кого и так всё при себе, пытаться что-то себе в помощь делать? Я
смотрю на лапы. Их шерсть запачкана голубоватой глиной, кое-где
даже слипшись в колтуны. Я поднимаю одну, а потом вторую, проходясь
по шёрстке языком и слизывая с неё всю глину, отчего . Вот тебе и
напоминание, что ты зверёк. И зачем я вот этими лапами что-то
делаю? Что мне ими не ходится-то по земле спокойно — тем более,
лапы для этого и предназначены!
«Чего пригорюнилась?» — спрашивает меня Птиц, и я все мои мысли
ему рассказываю. Он обнимает меня крыльями — тихо и ласково — и
тыкает носом в щёку. «Мы разумны. Почему мы не можем раскрыть своё
тело полностью? Мы можем нести куда больше, но в лапы много не
возьмёшь. А в корзину можно много положить, и за ручку её нести! Ты
же не будешь делать себе заменитель когтей или крыльев — у тебя и
свои есть. А корзину, почему бы не сделать?». А я просто
поворачиваю голову, лижа в основание шеи. «У меня есть прекрасная
стая, ты, трое детей и три яйца. Почему мне не живётся спокойно?» —
возражаю я ему. «Потому, что ты умненькая дракошка, которая может
сделать жизнь лучше, — отвечает он мне, открыв клыки. — И свою и
всей нашей стаи». И мне остаётся только согласится.
Так мы и сидели, смотря на пышущий красным жаром и остывающий
«горшок». Когда его стало можно схватить лапами, я зачерпнула им
воды, и мы полетели домой.
Дома нас ждали дети. Увидев воду в посуде, немедленно принялись
её лакать, и я невольно залюбовалась на их раздвоенные язычки. А
потом, когда я вылила остатки воды, убедившись, что он не
пропускает воду, драконёнок надел его себе на рог, и так и носил,
пока горшок не выдержал издевательств и не разбился.
***
— Мам, а скажи… когда откладываешь яйца — это не больно?
В ночной темноте ко мне подошла драконочка — та самая, что
когда-то была юношей и самая смелая их всех троих, когда я как раз
сидела на яйцах. Может, мне такое имя ей и дать? А что, Смелая —
звучит же! И ничем не хуже моего мужа под «именем» Птиц, против
которого он, кстати, ничего не имеет.
— Нисколько! Даже скажу, что в каком-то роде приятно… — я сама
про приятность ничего такого не помнила, но хотела, чтобы моя дочь
подходила к периоду яйцекладки без лишнего волнения, тем более, что
насчёт безболезненности я не соврала.