— Просто… я хорошо дружу с драконом (который теперь мне,
получается, как брат). Но прекрасно понимаю, что когда мы
подрастём, эта дружба немного… расширится. И я ничегошеньки не знаю
про ощущения, которые испытывают драконицы! Я про ощущения людских
девушек-то только по словам знала… а теперь вот, драконица, да
такой и останусь, навсегда.
— Не бойся! — а сама-то как-то боюсь рассказать, что у меня
почти такая же ситуация, как и у неё. Правда, я опытнее, я уже
испытала и откладывание яиц, и секс в этом теле. — Это так же
естественно, как и ходить на четырёх лапах, летать и пить моё
молоко. Тебе же это трудным не кажется?
— Нет… — задумчиво дёрнула ушами драконочка. — Это часть всего
моего существа. Полёт, стояние на четырёх лапах; ты, мама… это так
естественно! Так и должно быть! Разум говорит мне, что я была
другой, что не только тело, но даже пол мой поменялся, и я теперь,
как ты, тоже могу рождать новую жизнь. Но это только разум и его
воспоминания, а вот это вот, — она показала крылом на себя, — тело,
оно говорит о другом, и даже нет желания сопротивляться ему. Мама…
— драконочка прижалась ко мне, и я сдвинулась вперёд, открывая
переднюю пару грудей, к которой она немедленно присосалась.
— И молоко у тебя вкусное! — добавила она через некоторое время,
когда я лизнула её по макушке между рогов.
— Не бойся яйцекладки. Мы ходим на четырёх лапах и не так
далеко, так что наши задние ноги могут стоять (и стоят) далеко, для
того, чтобы яйцо безболезненно выходило наружу. Мы — другие. По
секрету скажу, что я даже считаю правильным то, что поддалась
желанию и превратила вас… вам теперь не надо выживать тут.
— Ма. Я тебя люблю… — засыпая от сытости, пробормотала
драконочка.
Снова просыпаюсь ночью. Это мой обычный режим, видимо, для того,
чтобы собрать нектар с цветов, что распускаются только по ночам, и
какого-то недосыпания и дискомфорта от этого нет.
Дракон рядом тоже проснулся, да и многие грифоны тоже, и
полетели искать по лесу и полям ночные цветы, даже слышно шелест их
крыльев снаружи. Я поцеловала его в край морды, и он ответил мне
своим высунутым раздвоенным языком. Я не смогла (и не хотела)
удержаться, и наши пасти сцепились в поцелуе. Остановиться было
невозможно, и едва выделив время на подогрев оставшихся без насеста
яиц, уже была на муже. Радость ты моя пушистая!