Юстас пил несколько дней, а когда «очнулся», его друг был мёртв. Ментов вызвала девушка Юстаса, из-за которой, по её словам, и произошла ссора. История безобразного преступления тянулась в прошлое, где Юстас и его друг бегали за одной подругой, а после, повзрослев, снова угодили в схожий переплёт, с той же кралей.
Ничего нового.
Ревность.
Кровь.
Искалеченные и отнятые жизни.
Ощущая себя источником кровавых последствий, он не пришёл к убеждению личной невиновности, как делают многие «случайные» убийцы. Он не хотел расположить меня к себе, вовсе нет. «Добрых» и «сочувствующих» в тюрьме не найдёшь, как и товарищей в клоаке. Он просто говорил – из темноты, из прошлого. Долбаный чревовещатель.
Юстас не был гипермонстром, как Чикатило, которые съедал отдельные части тел своих жертв, или как Мишка Культяпый, который клал несчастных веерообразно, а после колол им головы топором, или как Башкатов, главарь банды, которая забрала почти пять сотен жизней… но на руках Юстаса тоже была кровь, и он отчётливо видел её холодный блеск.
* * *
Когда удавалось, я спал (хвала темноте, не наяву). Сон в тюрьме – единственная возможность заслониться от страшной реальности; здесь это называют «полётом в страну дураков».
За последнюю неделю у меня не было кровавых видений, зато я познал нечто худшее – огромное поле, путь к которому открывали рассказанные в тройнике истории, любые истории. Лавовое поле под дымным небом, на котором дремали чудовища, а над ними, словно мухи, кружили сновидения. Чудовищам снились люди – непостижимые создания, порождённые их разумом, и эти сны пугали бесформенных тварей, как человека пугают кошмары.
Чудовищ страшила наша бессмысленная возня, страшила наша ненависть и жестокость, но ещё больше – любовь.
И этим кошмарам не было конца.
Потому что удел чудовищ – бесконечный сон в изгаженной людьми пустоте.
Тюремная жизнь – угрюмая, тусклая, каждодневная скука. Неприглядная скука, в которой обитают уродливые создания содеянного. И призраки происходящего.
Иногда зеков бьют, но не так часто, как думают многие, – просто потому, что тюремщикам лень, да и колотить человека не многим легче, чем, скажем, колоть дрова, задора на такое занятие не напасёшься. Нужна веская причина. Например, «воспитательного» плана: наказание за проступки и профилактика. Или получение признания. Или «заявка» от потерпевшего. Личная неприязнь или «садистские» побуждения тоже сойдут.