– Господа! Прошу разойтись! – раздался властный голос директора синематографа. – Сейчас прибудет полиция.
Упоминание стражей порядка подействовало, и люди, сначала потихоньку, а потом и торопливо, стали покидать зал. Осталось всего несколько человек: Ардашев с женой, супруги Мильвидские, судья первого участка Бенедиктов, банкир Старосветский и сам директор – Александр Захарович Купский.
От полицейского управления до «Модерна» было рукой подать, и потому начальник сыскного отделения Ефим Андреевич Поляничко и его верный помощник Антон Филаретович Каширин не заставили себя долго ждать.
Первым появился Каширин. Маленький и толстый, точно бильярдный шар, он вкатился в зал и громко, дабы показать свою значимость, провещал:
– Ну-с, кто здесь труп?
– Да вот, собственно, – указывая рукой на тапёра, ответствовал судья Бенедиктов.
– А? Иван Георгиевич? Благодарю-с, – заискивающе пробормотал тот и, оглядевшись, спросил: – А что здесь делают дамы? Прошу всех посторонних немедленно покинуть залу! – И тут же, метнув недобрый взгляд в сторону Ардашева, добавил: – Это и вас касается, господин адвокат.
– Одну минуту, Антон Филаретович, – вмешался начальник. – Не стоит торопиться. Возможно, нам понадобится опросить свидетелей.
– Не смею спорить, – пожал плечами Каширин.
– А впрочем, я, наверное, пойду домой, – повернувшись к Ардашеву, негромко вымолвила супруга. – Это печальное зрелище не для меня.
– И я с вами, Вероника Альбертовна, – утирая слёзы крохотным платочком, чуть всхлипывая, проронила Мильвидская.
– Вот-вот, – поддакнул банкир Старосветский, обращаясь к жене, – и ты, дорогая, поезжай с ними. Я буду позже…
Вздыхая и перешёптываясь, дамы удалились.
Тем временем начальник сыска двумя пальцами (за дно и край) взял чайный стакан, понюхал, хмыкнул и отставил в сторону. Потом настала очередь полупустой бутылки сельтерской. Но она отвлекла внимание сыщика ненадолго – теперь он занялся карманами покойного: из светлого сюртука выудил медный портсигар, коробок спичек, карандаш и овальную фляжку ручной работы.
– Ого! – присвистнул Каширин. – Серебряная?
– Да, не сомневайтесь. Тут гравировка даже имеется: «С днём Ангела, милый! Твоя Крошка С.». – Поляничко помолчал немного, а потом спросил помощника: – А что, Антон Филаретович, разве этот настройщик фортепьяно… как его…