– Ей нравится мороженое из «Слоновника», – говорил я. – Она собирается на сцену. Хочет стать актрисой.
Дэниелс уцепился за фальшивую соломинку:
– На борту есть театральная труппа. Я мог бы ее познакомить…
Я кивнул, будто бы в одобрение этого плана, – и на следующее утро застал Дэниелса за беседой с троими из труппы «Джанкла». Они плыли в Европу разыгрывать там свои улично-акробатические сценки, а по пути время от времени давали спектакли для пассажиров. Порой жонглировали – случалось, под руку им после вечернего чая подворачивались чашки и блюдца, – однако по большей части они выступали официально, в костюмах и многослойном гриме. А лучший их трюк заключался в том, что они вызывали пассажиров на импровизированную сцену и раскрывали личные тайны каждого, доводя до крайнего смущения. В основном речь шла о местонахождении потерянного бумажника или перстня или, например, о том, что пассажир едет в Европу навестить больную сестру. Чудеса эти творил под конец представления «Хайдерабадский мудрец», лицо которого было изрисовано красными полосами, а глаза обведены белилами – от этого они казались глазами великана. Он, собственно, нагонял на нас жуткий страх, потому что иногда входил в гущу толпы и сообщал, сколько детей у того или иного пассажира или откуда родом его жена.
Однажды ближе к вечеру, бродя по третьей палубе, я заприметил «Хайдерабадского мудреца» – скрючившись под шлюпкой, он гримировался к представлению. В одной руке он держал перед лицом зеркало, а другой быстро наносил слой за слоем розовую краску. Оказалось, что «Хайдерабадский мудрец» молод, худощав – полупокрашенная голова казалась великоватой для щуплого туловища. Он таращился в зеркало, подправляя грим, и не замечал, что я стою рядом и смотрю, как он трудится в полутьме под свисавшей с талей шлюпкой. Потом он поднялся, шагнул на солнечный свет, краски вспыхнули, глаза заискрились демонической проницательностью – он бросил на меня мимолетный взгляд и прошествовал мимо, будто я был пустым местом. Именно в тот миг я впервые заглянул за тонкий занавес искусства и, когда в следующий раз увидел «мудреца» на сцене, в полном облачении, уже чувствовал себя гораздо увереннее. Мне казалось, я почти различаю внутри скелет – и уж всяко знаю о его существовании.
Кассий любил труппу «Джанкла» сильнее всех нас. Ему страшно хотелось выступить с ними, особенно после того, как однажды к нам прибежал взволнованный Рамадин и поведал, что своими глазами видел, как один из актеров, показывая пассажиру дорогу, снял с него часы. Сделано это было так ловко, что пассажир ничего не почувствовал. Два дня спустя «Хайдерабадский мудрец» шагнул в толпу зрителей и сообщил пострадавшему, что если у него «вдруг» пропали часы, находятся они там-то. Это было просто великолепно. Мы влюбились в актеров пуще прежнего. Таким же образом были похищены сережка, чемодан, пишущая машинка из каюты люкс – все они попали к «Хайдерабадскому мудрецу», а он в должный срок сообщил об их местонахождении владельцу. Когда мы рассказали о своем открытии мистеру Дэниелсу, он посмеялся и сказал, что это очень напоминает ловлю на живца.