54
И петли дернулись! Как рвоту держат хрипы.
И дверь замолкла вдруг, лишившись сил.
А в чреве у неё – сигнал тревоги,
57
Вобрав в себя всей брани мира гонг,
Всё рос и рос, ведя свои дороги,
От кончиков ушей до пальцев ног…
60
И червоточина открылась! Белым паром
И жаром от невидимых котлов
Нас обдало. Но не было пожара,
63
Как в бездне, где есть тьма, но нет миров!
Рассеявшись, тот пар, как жизнь ушедших,
Моим глазам, застывшим обнажил
66
Открытый куб, сплетённый из истлевших
Героев древности: Геракл, Аякс, Ахилл.
Они друг друга и себя терзали,
69
Стараясь стены куба удержать,
Они себя забыли и не знали,
И не могли, но так хотели встать…
72
За их борьбой весь куб дышал, как глотка
Тифона, и Ехидны, и других,
Гнилая пасть отрыгивала горький
75
Тысячелетний смрад и кровь живых…
Я рот зажал, закрыл глаза… О, Боже!
Ужели то умерших всех судьба –
78
Сменить последнее при жизни ложе
На голод прокаженного раба?..
«Не смей!» – сказал мне Данте, и ладони
81
Убрал с лица я и поднял свой взор…
– Смотри! – Смотри… – поэту вторя,
Ответили из куба. И «костёр»
84
Раскинул свет из фонаря у Данте,
Качавшегося в поднятой руке,
Что за стеклом открыл лик космонавта
87
В скафандре со штурвалом на замке.
Где от того замка тянулись цепи,
Пронзавшие его тугой костюм –
90
В них мгла времён текла, как кровь, как реки,
Его переполняя, словно трюм.
И каждый вдох его страданья множил,
93
Сдвигая внутрь тела область тьмы.
«Пойдём», – сказал мне Данте. «Осторожней!» –
Просил нас лётчик на краю тюрьмы,
96
Которая тотчас сомкнула чрево,
Лишь мы перешагнули за порог.
«Поехали!» – услышал я, но немо
99
Лицо у летчика, он говорить не мог!
Да! Да! Теперь приблизившись, увидел
Я, за стеклом скафандра есть глаза.
102
А остальное, как на старой пленке видео,
Двухцветное подобие лица!..
Куб нёсся вниз. Спросил я у Поэта:
105
«За что его мученьям обрекли?»
Учитель не ответил мне на это.
«Я виноват лишь в том, что нет Земли!
108
Что над Землёй! Я это сам увидел,
Когда вознёсся в небо без причин,
Не за грехи других, ведь сам повинен,
111
Как некогда рождённый Богом сын!
И был низвергнут, всё с того же неба,
Теперь моё лицо всегда – эскиз.
114
Я обречён от века быть эфебом,
Летающим, без неба, строго вниз!» –
И голос смолк, а лик всё так же бледен
117
Тёк отраженьем мира за стеклом…
Лифт эхо съел. А я почти уверен,
Что голос из скафандра мне знаком