Стал вспоминать слова, но не вспомнил, да и поздно просить разрешения на вход, когда собрался уходить.
Принялся искать велосипед: без велика отсюда и за сутки не выбраться. Да ещё без воды. Ох, как надо ему торопиться! Затравленно оглядевшись, он принялся раскапывать бугорок песка и откопал кое-что. Не поверил, когда увидел нос. Потом открылось лицо. Не может быть! Его собственное лицо. Зеркала нет (чтобы сравнить), но он и так помнит своё лицо. Потом руку откопал – детский шрам от ножа на большом пальце… есть! И рубашка на плечах та же, которая сейчас на нём. И кисточка волос на затылке, перехваченная специальной верёвочкой.
Он ощутил к себе не только неуважение, но резкую неприязнь.
Словно преступник, он огляделся по сторонам… а какие тут свидетели! Ветер снова принялся резво играть песком, таская из пустого в порожнее, взвинчивая змеев, окрестную даль окутывая сумрачной мутью.
Путник стиснул челюсти и сощурился, то ли оберегая глаза от песка, то ли от кислого и страшного зрелища. Его тело лежало перед ним убитое, и всё это было в подлиннике: и рубашка, и подаренные бывшей женой часы на запястье. Даже глупое выражение лица, которое песок вновь закапывает.
Если он сошёл с ума, этому не было свидетелей, и надо молчать. Надо спешно уйти отсюда и никому не проболтаться о случившемся. И в дальнейшем придётся молчать о том, что он сумасшедший и у него раздвоение внешности. А может, он стал астральным телом, призраком?
Начитанный от безделья менеджер напрасно пытался найти опровержение тому факту, что он пребывает в телесной привычной форме, в той же одежде, с теми же наручными часами – и часы ходят! А в нём струится и пульсирует кровь, и он даже вроде бы хочет пить. А, впрочем, что такое реальность: вода или Вада? Он посмотрел на своё лицо, по которому бегал провеянный ветром песок, и отпрянул – прочь, в путь! К новой жизни!
Едва отойдя от своего тела, он ощутил незнакомую в себе лёгкость, будто старый несносный груз он скинул с плеч. Радость будущего наполнила его. Он ускорил шаги и с каждым шагом убеждался в подлинности самого себя и своей радости. Ему подарили величайший на свете праздник: похоронить своё прошлое, свою постылость без гадкого самоубийства. Он ликовал. Песок и ветер не смущали его, он был заряжен энергией и сквозил в пространстве, как парусник.