– … поддержанные с воздуха ударами воздушных армий, а также авиацией дальнего действия, к 23 августа 1943 года отбросили противника на запад на 140—150 километров, освободив…
Август… 1943… Сердце заколотилось, я схватил телефон и запустил ватсапп. Открыл чат с Лерой. Крайние сообщения в переписке датируются утром пятницы. Память вполне четко рисовала вчерашний вечер до первой «дорожки». И тут должно было быть много чего. Два варианта. Первый – я почистил чат. Второй – ничего не было. Сворачиваю мессенджер, открываю недавние вызовы. Какая-то Настёна в 03:52, ранее такси, Александровские бани, опять такси. Лерусик в 01:34. Ещё раньше незаписанный номер, мама, снова Лерусик. И это все после 22:00. Кошмар. Жму на Лерусика. Гудки.
– Живой?
– Да. – осторожно мычу я, готовясь выслушать о себе многое из заслуженного.
– Ты мне позвонил в половину второго ночи и размазывал сопли по трубке про то, как ты счастлив, что я наконец-то тебе ответила, и что ты скучал. И ещё малопонятное про какую-то голодную девочку. Я уяснила только одно, нажрался ты знатно. Ну раз с тобой всё хорошо, я могу приехать. Я тоже соскучилась.
– Я за, только немного не в форме.
– Ты все ещё сомневаешься в моих способностях?
– Эээм, в общем-то нет. Жду.
Положил телефон. Угу. Ну значит ничего страшного не случилось. У нас с Лерой все в порядке. Выдохнул и почапал в душ. Мылся в холодной воде. Лерусик, конечно, способная, но хотелось бы и самому лицом в грязь не ударить. Кофеварка уже заботливо накапала большую баклажку крепкого кофе. Взглянул на недопитый Гролш, допил его, потом налил в кружку кофе. Под кофе достал сигариллу Алькапоне с коньячно-шоколадным вкусом. Вообще не курю, но под арабику утром в субботу сам бог велел вкусным подымить. Докурив половину сигариллы и допив кофе, на удивление почувствовал себя бодрым и способным к предстоящему марафону. По-другому с Лерой не бывает. В дверь позвонили. Как быстро! Сайгаком метнулся ко входу и распахнул дверь, стараясь улыбаться как можно шире.
– Эээ. Здрасте…
Не Лера. На пороге стояла женщина лет пятидесяти – пятидесяти пяти. Немного прикрываю дверь, судорожно пряча своё голое туловище за дверь.
– Здравствуйте. Матвей Дмитриевич?
– Да, а вы кто? Я, если что, у старшей по дому уже везде расписался в ваших депутатских листках.