– Тебя в сорок пятом призвали?
– Ну да. В пятьдесят втором демобилизовали.
– Семь лет срочной? Разве столько служат?
– У меня не спрашивали сроков…
– Тебе же хотели офицерское звание присвоить?
– Хотели…
Вопрос последовал наводящий и ядовитый:
– Вместо этого из авиатехников перевели в аэродромную охрану? За что?
– У командиров узнай. – совсем уже грубо и туповато заключил он. – По моему, так ни за что.
– Узнал, – особист достал бумагу. – Может, сам скажешь? Для очистки совести? Хотя это дело прошлое, но наводит на вполне определенные размышления.
У Еремы под бородой зачесалось – верный знак крайнего возмущения. А еще пока лодку смолил, так выпачкал смолой, слиплась, как мочало…
– Я свою совесть ничем не замарал!
– Тебя перевели в охрану за порочную связь с немкой! – рубанул капитан. – Понизили в должности и звании, из комсомола исключили. И благодари командиров, не посадили. Уволили задним числом…
– Задницу они свою прикрывали! – огрызнулся Ерема. – Потому и уволили так.
И верно при этом клыки показал, поскольку особист резко изменил тон, заговорил заботливо, но будто каменный шар накатывал:
– Нам стало известно, у тебя на участке обитают злые духи. – вдруг заявил он. – Сталкивался с ними? Встречал?
Тоже можно было поиздеваться вволю над капитаном, поскольку Ерема ни в каких духов не верил, но как школьник на уроке, стал угрюмо оправдываться:
– Никого я не встречал. Ни злых, ни добрых.
– Как же? И даже не чувствовал? Ничего не замечал?
– Я в духов не верю. – упрямо пробубнил Ерема. – Это якуты в них верят, шаманы. А я хоть и бывший, но комсомолец…
– Они же всячески притесняют, не дают работать, – не внял ему особист. – Обворовывают промысловые угодья. Со мной можно говорить открыто, начистоту. Я уже с твоим отцом побеседовал, с братом Иваном. Они оба говорят, злые духи есть. Они и охраняют Соржинский кряж, не всякого туда впускают.
Вот что бы не зацепить въедливого капитана, и впрямь свалить все на злых духов, коих наслали на Соржинский кряж якутские шаманы. И пусть бы гадал сидел, дурят его сказками или на самом деле местные люди суеверны, но Ерема напрочь утратил полет мысли и тупо произнес:
– На чистоту и отвечаю – ничего сверхестественного не наблюдал.
– Не понимаю, отчего ты упорствуешь. – будто бы проявил участие капитан. – Отец у тебя каждый день с ними сталкивался, пока промышлял. Поэтому и охотиться перестал. Может, запугали они тебя?