– Ну, корявая, трогай! – заорал шофер на машину, и она из последних своих сил железных, медленно раскачиваясь на вечных как вселенная зарайских ухабах, поплыла к храму. Ванька глядел вперёд через верхнее окошко будки и в тех местах на куполах, где давно не было крестов, ясно и отчетливо видел эти кресты. От них радужно струился воздух. Он был яснее и прозрачнее уличного. И чувствовалось Ивану, что таким его удерживает вокруг крестов непостижимая, но бесконечно сильная власть духа неведомого, но всемогущего. Подъехали. Уперлись капотом в ворота кованые, с крестами. Они распахнулись кем-то изнутри и через десять минут Ваня сидел в приёмном покое недалеко от клироса для певчих и ждал, куда его заберут санитары, чтобы там метать горстями таблетки, понимающими людьми сделанные для подвинутых рассудком, подставлять задницу под уколы, добавляющие духа просветлённого, спокойного и бесстрашного, какой имеет только лысый барсук «ратель», который никого и ничего не боится. Потому, что в жизни у него есть всё, но зато вообще нет врагов.
Человек на своём месте
Веселее всего храмы и церквушки малые рушили не атеисты, а партийно – советская олигархия. Самая первая, революционная, одуревшая от куража и безграничной возможности поломать всё, построенное прежней подлой властью. И стереть его, проклятое, до трухи могильной, до основанья! А затем, если получится, всё то же самое, замечательное, попробовать построить точно так же. Не получилось, конечно. Но налепили всего без разбора как попало. Зато много. А вот более поздняя братва из сороковых- шестидесятых годов, без красных косынок, гвоздик в петлицах и маузеров под кожаной курткой была психически маленько полегче. Интеллигентная вполне образовалась шобла, потому, что научилась на рабфаках читать буквы и с этим богатейшим багажом легко помудрела на идеях Маркса с Лениным в Высших партийных школах. Бойцы за торжество социализма выпрыгивали на волю из школ этих чтобы править, возглавлять и повелевать.
А потому, набравшись идеологической мудрости под руководством ЦК КПСС, они прониклись общей идеологией, которая была нужна, чтобы чётко разделить всех без разбора на друзей и врагов. Господь бог в друзья не вписался. Но и злодеем и врагом народа его тоже больше не называли. Просто- нет такого, и всё! А на нет- суда нет. Даже храмы не рушили уже, а использовали в нуждах социалистического хозяйства. Добротные были строения. Стоять на земле могли веками. Чего им впустую землю давить? В них очень надёжно хранилась под надзором ликов святых картошка, морковка, капуста и даже огурцы с помидорами. В церквях уютно было ЗАГСам, комитетам комсомола, вытрезвителям, промтоварным магазинам и государственным нотариусам. Даже милицию заселяли сдуру в храм, но от жуткого мата сержантов и младших офицеров, да от предсмертных стонов подозреваемых на допросах, лики святых стали с перепугу и непривычки так мироточить слезами кровавыми, что напрочь забрызгивали протоколы допросов, кители с фуражками и табельное оружие. А психиатрический диспансер, где лечили душу как и в храме, почему- то оказался единственным на всю республику. После подсказки властелину Червонному – Золотову спившимся, но не поглупевшим ссыльным профессором географии.