А ещё мне некомфортно работать с Эллиной и Аней после ухода Валентины Семёновны. И мне не хотелось платить за препараты с истекающим сроком годности из закрывшейся аптеки, которые перекинули нам, чтобы мы их благополучно реализовали.
Это не мои проблемы, а проблемы компании.
Ну, и последним штрихом стало объявление руководства: мы, оказывается, плохо работаем!..
– Наполняемость чека низкая, – заявил Валентин Иванович. – В другой аптеке при той же проходимости количество единиц в чеке намного выше. Вот, ознакомьтесь! – добавил он, выдав каждому сотруднику распечатанное сообщение из офиса.
Сказать, что при его прочтении я была ошарашена, – ничего не сказать. Вот представьте себе: фармацевт два с лишним года работает без отпуска, постоянно заменяя коллег, которые любят отдыхать, и постоянно вкалывает, как проклятая. Руководство должно бы поискать временных работников для подмены, а не отправлять подобные писульки тем, кого уже ничто не держит на работе.
Мне никогда не понять: почему в двадцать первом веке стало не хватать обыкновенной человечности? Те же самые люди руководят нами – с двумя руками и двумя ногами, но при этом ведут себя так, словно они на своих местах цари и боги и имеют право распоряжаться нашими жизнями. Мы до сих пор живём во время, когда они не в курсе, что крепостное право отменили? Если бы на меня не смотрели сверху вниз, а общались на равных, было бы причиной меньше, чтобы рассказать обо всём, что со мной происходило.
В общем, поводов для моего первого заявления об увольнении было много. Оно в конечном итоге затеряется где-то между кабинетом директора и отделом кадров. Но я уже решила для себя, что с меня довольно!
Щёлкните пальцами. Ведь для меня это было именно такое решение, принятое в одну секунду под влиянием эмоций…
Я настолько устала от ощущения грязи, которая приставала ко мне, когда я находилась в одном помещении с этими людьми, от негатива, который передавался мне, что не могла так дальше работать.
Это полностью моя проблема, что я не хочу идти тем же путём, что и другие. Я тоже человек, и меня можно понять. Одна только мысль, чтобы всё изменить, пугала меня и заставляла отгонять её каждый раз, когда становилось тяжело. По сути, я всегда отталкивала руку, поданную мне. Хотя здесь больше подходила известная фраза: «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих». Ведь я тонула в серости этих одинаковых дней и безнадёжности из-за неуверенности в собственных силах.