* * *
Муниципальный жилой дом
Москва, Лихов переулок
– Ты кого-нибудь ждёшь?
– Нет, – тихо ответила Мара.
– Может, курьер?
– Нет.
Фахир поднял бровь, но Мара отрицательно качнула головой и так посмотрела на мужа, что едва появившееся желание спорить мгновенно испарилось.
Звонок повторился. Неприятный. Настырный. Такие звонки и в обычное время не доставляют радости, а в нынешние времена… да ещё под вечер… да ещё без предупреждения… Сейчас такие звонки вызывали самые неприятные ощущения.
Звонок повторился.
Фахир вздохнул, подошёл к двери и громко спросил:
– Кто там?
И услышал в ответ вежливое:
– Добрый вечер, – произнесённое приятным баритоном.
– Добрый… надеюсь.
– Меня зовут Дориан Машар.
– Гвардия великого магистра?
– Центур Внутренней Агемы.
Мара с трудом сдержала испуганный возглас. Сжала кулачки и прислонилась к стене, словно ища у неё поддержки, – визит высшего мага из новой службы безопасности мог заставить нервничать кого угодно.
– Чем я заинтересовал Агему? – почти спокойно поинтересовался Фахир.
– Вам лучше открыть, господин Кумар. Достаточно того, что я представился, стоя на площадке.
Фахир посмотрел на жену, едва заметно пожал плечами, объясняя, что выбора у него нет, подождал, пока она скроется в комнате, и медленно открыл дверь.
И приятно удивился тому, что центур явился без сопровождения.
Если, конечно, определение «приятно» в данном случае уместно.
Посторонился, пропуская Машара в квартиру, бросил: «Не разувайтесь», увидев, что центур не собирается снимать обувь, вслед за ним прошёл в гостиную и зачем-то указал на сидящих на диване женщин:
– Мара – моя супруга, Лиссет – моя дочь.
– Дориан Машар.
– Вы к нам по делу?
– Нет нужды волноваться.
– Я спрашивал о другом.
– А я просто прошу вас вести себя чуть спокойнее.
Показалось, что сдавившее гостиную напряжение можно резать на куски и продавать, что оно вот-вот придавит всех присутствующих – и Кумаров, и центура – или взорвётся визгливым скандалом, что визит закончится, не начавшись… Но Лиссет вдруг сказала:
– Вы – наш гость, центур, и мы даём слово, что выпустим вас живым и здоровым.
И вызвала сначала паузу – очень короткую, а затем – смех. Пусть короткий, зато разрядивший обстановку. Смех центура, потому что родители смотрели на дочь с ужасом.
– Поражаюсь вашему самообладанию, – склонил голову Машар.