Парню она не стала открывать свои видения. Зачем лишний раз пугать пугливого?
Люба произнесла:
– Единственный способ-проверка на призрака – это увидеть его не одному, а, по крайней мере, двоим. Исключается тогда вариант субъективной индивидуальной галлюцинации. –
Тонги успокоился. И не просто. Положительное влияние собеседницы пробудило в нём скукожившееся от страха мужское начало. Оно проснулось и затребовало своего.
Он стоял посреди комнаты у стола, и неожиданно:
– Люба, можно тебя обнять? –
При этом он подразумевал жест благодарности. Любе тоже захотелось пригреть мужика. Они прижались друг к другу, обхватив руками за плечи, чуть покачиваясь. Так на санаторных танцульках исполняют очень личный медляк.
Спустя несколько минут Люба, чуть отодвинув голову назад, вроде готовилась что-то сказать, но не вышло. Тонги поцеловал её в губы, и она ответила. Получилось длинно: порядка 15ти «Горько!»
*
Тонги пошёл в душ первым. Посмелел; ракета на старте и тянет к цели. Во рту от любовного ража стало волнительно горячо.
В спальне тем временем Люба перезастлала постель. Второй номер помыться был её. Она взяла большое банное полотенце из открытых хозяином бабушкиных запасников. Разделась в комнате – так теплее; Тонги наискосок удалось зацепить взглядом фрагменты белого женского тела, что раззадорило ещё больше. Его стало потряхивать; уже не от холода, а от возбуждения. Ему это понравилось. Что может приятнее предвкушения верной утехи?
Тихо, от мелкого пошатывания кровати, зашуршала каменное творение Тонги, вывешенное у изголовья, как картина. Как загадочное заклинание.
Тонги пришпандорил этот скринник (экранчик) совсем недавно, собрав его из красных экземпляров, презентованных ему Степаном. 7 ручейков по 7 камней. Получилось нечто завораживающее.
Вдруг раздался стук, один из голышей в средней косичке – самый нижний – оторвался и упал. Тонги вздрогнул. Не то, чтобы испугался, но сбился романтический настрой и… всё таки испугался.
Он наклонился увидеть, куда закатился оторвыш.
– Надо же, сорвался.-
Тонги говорил оправдываясь перед Любой, которая, судя по тени, заняла дверной проём. Но, повернувшись, похолодел: в обёрнутом полотенце узнал Елен. Опять таки мокрую.
Она сказала, прошептала, прошелестела:
– Покажи свой маленький турнепс.-
Ужас полностью овладел Тонги: от кончиков пальцев до кончиков вставших дыбом волос. Всё тело налилось тяжестью и оцепенело. Краем глаза Тонги зацепил малярный ножик, лежащий на прикроватной тумбочке. Озарение сверкнуло и пронзило, тело резко разблокировалось. Он схватил нож, откинул одеяло: