Лена заплакала. Даже странно – вот уже вроде бы и чужие, а больно от его боли до сих пор, словно они еще одно целое.
Марк промокнул ладонь салфеткой. На мгновение на ней показался забор из одинаковых лунок, а потом все снова окрасилось красным.
– Ты зачем это сделала?
– Я боялась, что ты сейчас уйдешь, – тихо проговорила Лена.
– Думаешь, вилка могла меня как-то удержать?..
– Прости…
– Может, лед приложить?
Лена сходила на кухню и с виноватым видом принесла замороженную курицу.
– У меня только – вот…
Марк вздохнул и положил ладонь курице на бедро.
– Хорошо смотритесь, – сказала Лена.
– Давай уедем, – шептала она ночью, пока Марк сжимал зубы от накатывающей боли и, не моргая, смотрел на люстру-вентилятор, шумно разбрасывающую воздух по комнате. Его ладонь пульсировала в ее ладони, словно вилка слепила их вместе, как канапе.
– Давай лучше анальгин, наверное.
– Может, еще курицу принести?
– Она уже растаяла, ее теперь только жарить… Куда ты хочешь уехать?
– Домой.
– Мы дома.
– Нет, совсем домой.
Марк усмехнулся в темноте.
– В нашу деревню?
– Не в деревню, а в маленький город. Помнишь, какими мы были, когда приехали сюда?
– Молодыми, – вздохнул Марк, – даже юными, вот и все.
– Нет, – возразила Лена, – дело не в этом. Мы любили друг друга. Я не била посуду, ты не орал, как резаный, если не мог отыскать свои носки. Мы не ссорились из-за денег и не ужинали по отдельности.
– Нам было по двадцать два года. Конечно, мы не ссорились из-за денег, у нас их просто не было.
– Послушать тебя, к тридцатнику все просто должны смириться с тем, что в отношениях наступает пиздец, и жить дальше, – начала заводиться Лена. – Окей, окей, окей.
– Послушать тебя, человека можно остановить, воткнув ему в руку вилку. Мы не сможем вернуться назад такими, какими были семь лет назад. Если что-то менять, то здесь. От смены декораций ничего не произойдет.
– Сколько мы уже пытались?
– Не помню. Помню, что сегодня должен был забрать от тебя вещи.
– Мне показалось, что, если ты уйдешь, я умру, – вдруг сказала Лена, – и я разозлилась оттого, что ты этого не понимаешь.
Она вспомнила те времена, когда казалось, что они сшиты вместе, так крепко – не разорвать. Когда даже минуты врозь были невыносимы. Когда от переизбытка чувств хотелось плакать. Когда от простого касания рукой нечем было дышать.