Впрочем, дома одной играть скучно. Вот если бы с Нелей! Неля тоже придумывать хорошо умеет, с ней интересно играть. И вообще, Неля – ее лучшая подружка. Даже когда Анечка на утренниках выступает, Неля никогда не злится, как другие девочки. А иногда даже котлету Анечкину съедает, когда Анечке не хочется. Смешная такая – говорит, вкусно.
Так ничего и не придумалось, пришлось с утра в садик идти. Хорошо хоть, в понедельник музыкальное занятие, а не противная лепка противным пластилином, и песня про «падают листья» Анечке понравилась. Слова она быстро запомнила, только делала вид, что нет, а то ее опять стали бы в пример ставить, а все ребята злились, а Сережка потихоньку дразнился бы.
Наконец-то прогулка! Вот жалко, на качели не покачаться, качелька всего одна, и на нее очередь. Анечка, правда, предложила Неле пойти подождать, но та только головой помотала: почти вся группа решила покачаться и у качелей стояла настоящая толпа. Вот тут-то Анечка и сказала:
– А у нас во дворе целых две качели! Можно сразу вдвоем качаться! Только иногда ждать приходится – все же вечером гулять идут, и в выходной тоже. А вот сейчас там совсем никого нет, все в садике или в школе.
Неля спросила: – А малыши?
– Так они на нее не садятся, им высоко слишком.
– Вот бы покачаться сейчас, да? – вздохнула Неля.
Анечкины глаза вспыхнули голубыми искрами:
– А давай, сходим! Мы потихоньку сбегаем, покачаемся, пока Марьфедоровна не видит, а потом вернемся опять на прогулку, никто и не заметит!
Неля засомневалась:
– А вдруг заметят?
– Иди сюда! – Анечка потащила подругу в кусты, за которыми была дырка в заборе. – Вот кусты, тут никто не заметит. Вот дорожка, она прямо к нашему двору идет. А там за угол забежим – вообще ничего не видно.
И, углядев колебания Нели, взяла ту за руку:
– Смотри, пока Марьфедоровна с другими воспитательницами разговаривает, ну? Мы же ненадолго, покачаемся и придем!
– Ладно, бежим тогда скорее!
Девочки пронырнули в лазейку, быстро пробежали по дорожке и завернули во двор. Там было совершенно пусто, если не считать большой серой кошки на лавочке. Кошка, впрочем, не обратила ни них никакого внимания. И качели – ура! – были совершенно свободны.
Какое это было наслаждение – вот так качаться вдвоем, и отталкиваться, и лететь – выше! Выше! Выше! И никто не говорит: – Хватит, упадешь! И никто не просит уступить!