Один подошел к светлому встроенному шкафу. Отделение с пиджаками и рубашками его не заинтересовало. Отодвинув дверцу и открыв следующее отделение, он стал осматривать выдвижные ящики. В первых двух лежало белье, носки. В нижнем, который с трудом удалось открыть, его внимание привлекла стоящая там коробка. Он присел, руками в черных перчатках открыл коробку, но там, кроме запонок, упаковки из-под часов и небольших футляров с наградами, ничего не было. Они переглянулись, один из них покачал головой. Видимо, не найдя того, что их интересовало, коробку аккуратно поставили на место и, закрыв шкаф, пошли к выходу из комнаты.
Проходя через гостиную, один из них задел ножку стула. Стул заскрежетал по полу. Они замерли, прислушались и снова двинулись к выходу. Через минуту раздался тихий щелчок закрывшейся двери.
В квартире Кирилла снова стало темно и ничего не напоминало о недавнем визите незнакомцев.
Я открыла глаза и сразу же зажмурилась от яркого света. Солнечные лучи сквозь щель в портьерах падали на подушку рядом с моим лицом. В косых лучах солнечного света завораживающе медленно плавали пылинки.
Я повернула голову и увидела рядом с собой торчащие из-под одеяла две головы.
«Катя, девочка моя, как же ты меня ночью напугала», – я улыбнулась, вспомнив, как дочь вошла ко мне, завернувшись в одеяло, волочившееся за ней. Именно этот шорох меня так и напугал. Она даже толком не проснулась, подошла к дивану, уронив одеяло, легла рядом со мной, уткнувшись в бок, и сразу крепко уснула. А через несколько минут пришел и Ваня, улегся рядом с сестрой и, положив на нее руку, засопел.
Очень редко бывает, что они приходят ко мне ночью, да еще вдвоем. Я протянула руку и погладила детей по головам.
У Кати волосы длинные каштановые, как у меня. Я люблю заплетать ей косы, правда, она мне редко разрешает это делать. Как и я, она не любит, когда кто-то трогает ее волосы. Из всех причесок она признает только хвост. Зато сама любит делать прически мне. Я тоже дозволяю трогать мои волосы только своему парикмахеру-стилисту, своим детям и любила, когда их расчесывал Дмитрий. Но о том, как мой муж любил перебирать мои волосы, расчесывать их, я стараюсь не вспоминать. Эти воспоминания для меня до сих пор слишком болезненны.
К тому же перед глазами у меня всегда есть копия Дмитрия – наш сын Ваня. В отличие от отца, владельца длинных волнистых волос, которые он заплетал в косу или завязывал в хвост, у Вани короткая стрижка, потому что уж очень буйно вьются кудри у него и моего сына невозможно заставить расчесать их.