Про центральный порт мне объяснять не надо. Моему мужу Жене тоже вшивали такой под ключицу. У Жени была лимфома, рак лимфатической системы. Но его вылечили, регулярно вливая через порт «химию». Со времени лечения уже прошел год. Каждые три месяца Женя проходит проверки. Слава богу, все хорошо! Порт уже удалили. На груди остался от него небольшой шрам.
Леша улыбается и показывает шрамы от вшитых и убранных портов. Оказывается, иногда порт может воспалиться, и тогда его заменяют на новый, вшивают с другой стороны. Такое случалось с ним уже многократно. Лечится от рака он 10 лет. В Мюнхене оказался далеко не в первый раз. Здесь ему уже делали операцию, после нее он почти месяц был в коме. Потом уехал домой, и вернуться должен был еще осенью. Но закончились деньги.
На стойку Леша цепляет большой белый пластиковый пакет. В нем оликлиномель – эмульсия для внутривенного питания, Лешина основная еда. Пьем вместе чай. Леша его глотает, и сразу после этого раздается журчание. Это проглоченная жидкость проливается в висящий у него на животе мешок-стому. Стома пришита у него высоко, выше талии. Поэтому ее трудно спрятать под одеждой. Обычно хирурги стараются пришить ее ниже линии пояса. Тогда стому удается спрятать под юбку или под брюки. У Леши иначе.
Рассказывает о сестре и об их маме. Мама умерла в 30 лет, когда Леше было шесть, а его сестре Ире всего 2 года. Отчего умерла, никто тогда не понял. Болел живот. Вроде лечили от гастрита и от колита. Диагноза не было, ни до смерти, ни после. В небольшом сибирском городке с медициной было не очень.
Некоторое время назад, уже в Мюнхене, Леше предложили сделать генетическое обследование. И нашли сразу четыре «поломанных» гена, указывающих на семейную форму рака пищевода. Стало ясно, что Леша болен тем же, чем болела мама. Бросился звонить сестре в Красноярск, чтобы предупредить об опасности. И услышал от нее, что страшная болезнь проявилась у нее тоже. Ире сейчас тридцать. У нее двухлетняя дочка Оля. Иру недавно прооперировали в Мюнхене, и она улетела в Красноярск. Но скоро вернется, у нее будет химиотерапия, а потом, наверное, еще одна операция.
Заговорили о детях. О том, как мечтает Леша иметь ребенка. Не выдержала, спросила: «Как ребенка? Как, если у тебя четыре поломанных гена?». Ответил: «Да какая разница, чьи у него будут гены. Не обязательно мои. Я ребенка растить хочу. Душу растить. Гены – дело десятое».