Иногда она молилась, чтобы Господь Бог послал ей хотя бы один пример счастливого человека, не обремененного алчностью и гордыней, любящего и любимого, готового пожертвовать собой ради любимого человека. Тогда она смогла бы снова верить. Снова вспомнить свое детство, когда она была уверена в том, что счастье возможно. Странным казалось то, что он готова была полностью погрузиться в чувства, эмоции, в то время как остальные люди пытались их скрыть.
…
Она открыла глаза в тот момент, когда дверцы лифта открылись. Она поняла, что проехала свой этаж. Вошедший человек странно на нее покосился. Ева не поняла, чем она так заинтересовала пожилого мужчину, но в конце концов, она привыкла к оценивающему взгляду, которым люди одаривают друг друга. Это было характерно для большого города. Только спустя пару этажей она поняла, что по ее щекам текут слезы. На щеках были следы размазанной туши для ресниц. Видимо, именно это и привлекло внимание мужчины. Она пропустила свой этаж, но теперь она понимала, что ей совершенно не хочется сейчас оказаться дома одной и начать жалеть себя и свою утраченную любовь. Ей нужно было как-то отвлечься.
Она спустилась на первый этаж, вышла из подъезда и повернула направо в сторону парка. Свежий воздух пойдет ей на пользу. На улице похолодало, и Ева пожалела, что не зашла домой за плащом. Весь день шел дождь, и сейчас все дорожки были мокрыми, и в воздухе вкусно пахло влажной землей.
Весенний воздух растрепал ее волосы, и она почувствовала, что ей стало лучше. Слезы высохли, и в голове просветлело.
– Что же я делаю? – сказала она вслух.
На улице не было ни души. Это было удивительно, поскольку обычно в парке можно встретить людей даже глубокой ночью, а сейчас было около одиннадцати вечера.
Спустя пять минут она испугалась. Это была не очень удачная идея, прийти сюда одной ночью, в таком состоянии. Она повернула обратно. Мимо пробегали нечеткие тени от деревьев и статуй парка.
Мысленно прокручивая то, что случилось с ней сегодня, она поняла, что устала. Устала не физически – она устала бороться. Бороться с собой. Сколько раз она пыталась приучить себя не думать о людях, не надеяться на них, не ждать от них добра и понимания. Но она не могла так жить. Как живут другие – не думая ни о ком, рассчитывая только на себя и не думая о чувствах близких людей. Ее обидели. Ее не поняли. Мало кто понимал ее, и это укрепляло ее в мысли, что она нездорова. Это казалось ей все более логичным. Ведь не может быть такого, что она была права, а весь мир заблуждался. Скорее уж наоборот.