– Что это значит? – недоуменно спросил Гольверк.
Гелий смутился:
– Ну, стучит, значит.
– Ах, вот оно что. И вы уверены, что встретили его возле моего дома случайно?
– Теперь не уверен, ему возле вашего дома и точно делать нечего, живет он совсем в другом районе города…
На следующее утро Гольверк зашел в кабинет декана. Николай Федорович искренне обрадовался.
– Михаил Борисович, извините вы меня ради всего святого! – взволнованно заговорил он. – Сам не знаю, какая муха меня вчера укусила. Сорвался самым недопустимым образом, простите великодушно.
– Я принимаю ваши извинения, Николай Федорович, – несколько чопорно, но вполне серьезно ответил академик. – И в знак нашего примирения и, так сказать, восстановления дипломатических отношений прошу, если можете, ответить на один вопрос: каким ветром занесло к вам этот навет? Анонимку получили?
– Да в том-то и дело, что нет. Есть у нас такой студент – Юрий Слащинин. Он недавно благополучно всю сессию завалил. Его даже вроде бы в список на отчисление включили. А тут приходит ко мне начальник первого отдела и просит: помогите парню. Отец, мол, у него ответственный сотрудник КГБ, надо дать студенту еще один шанс, а не отчислять сразу. Я, признаться, пошел на поводу. Сами понимаете, ссориться с первым отделом – себе дороже. Так вот этот Слащинин недавно подписывал у меня направление на пересдачу и говорит: «Если бы у меня были возможности, я бы частного репетитора нанял, но в нашей семье живут на зарплату, приходится самому все зубрить, не то что некоторым». Я, конечно, поинтересовался, кого он имеет ввиду. Тут он и назвал ваше имя и фамилию Строганова. Я спрашиваю, откуда ему это известно, а он ответил, что об этом весь факультет знает, Строганов сам охотно рассказывает.
– Гелий Строгонов – исключительно порядочный молодой человек, я в этом уверен и имел возможность убедиться. К тому же вам ли не знать, Николай Федорович, что Строганов – гордость нашего факультета, незаурядный ум. Ему ли нуждаться а дополнительных консультациях, тем более платных? И вот еще что. Вы говорите, он сессию завалил, а известно ли вам, что он мне тринадцать раз сдавал и не сдал? А потом каким-то волшебным образом получил направление на сдачу к другому преподавателю, – не удержался от упрека Гольверк.
– Помилуйте, Михаил Борисович, я уже извинился и к тому же признался честно, что не захотел портить отношения ни с нашим первым отделом, ни с сынком высокопоставленного чина с Лубянки.