Я присмотрелся к часам. Циферблат был разделен не на двенадцать привычных равных частей, а на три. Причем первая занимала большую часть, соответствующую шести часам или ровно половину. Окрашена она была в зеленый цвет. Следующая часть была желтой и занимала бы на привычном циферблате промежуток от шести до десяти часов. Оставшаяся часть, тревожно красного цвета, занимала последние два часа. Единственная стрелка находилась в самом начале своего пути по зеленому полю.
– И что это значит?
– Все очень просто. Вы должны восстановить свои воспоминания, пока стрелка находится на зеленом фоне. Если не удастся, у вас еще есть время на желтом поле. Если опять не удастся, то остается совсем маленький красный отрезок.
– А если и тогда не получится?
Женщина улыбнулась.
– Едва ли. Не волнуйтесь. Вы вспомните.
– А все же?
– Такого еще не случалось.
И опять легкое порхание ресниц-бабочек над большими миндалевидными глазами.
– Ну вот, кажется, и все. Но вы, вероятно, умираете от голода?
– Не очень, – сказал я,
– Тем не менее внизу вас ждет завтрак. Обед у нас в полдень, ужин за час до заката.
Женщина нажала кнопку, и двери лифта раскрылись.
– В течение дня, если захотите перекусить, за барной стойкой есть холодильник.
Мы спустились на первый этаж. Возле окна появился, или я раньше его не заметил, небольшой стол, накрытый белой скатертью с узором в виде математических формул и схем. На скатерти большое блюдо с фруктами, салатница с нарезанными овощами, хрустящие булочки со сливочным маслом и кофе.
– Приятного аппетита! Если что потребуется, звоните!
– Как? – хотел было спросить я, но тут же заметил телефонную трубку, висящую на стене рядом с дверью.
– Завтра я навещу вас. А пока оставайтесь, отдыхайте.
Женщина одарила меня на прощание улыбкой и вышла, закрыв за собой дверь. По каменным плитам прошелестели ее шаги, и стало тихо. Только шум набегающих волн и пение неизвестных птиц, где-то в шуршащих на ветру вечнозеленых джунглях.
Последняя мысль про вечнозеленые джунгли мне показалась какой-то странной. Далекой, что ли. Это как думать о пальмах и море в начале серого января. Волны шумели, ветер шелестел, птицы перекликались. Но все это было как-то «не здесь».
Громко «тикнули» и начали идти висящие на стене трехцветные часы. Я присмотрелся к стрелке. Казалось, она стоит на месте.