1 Поправила на голых, с сухими растрескавшимися пятками ногах тапочки-шлепанцы и, оглядевшись вокруг, нашла глазами, что искала – зажигалку. Положила ему в карман вместе с сигаретами. Закинула углы пледа и завязала их крест-накрест в дорожный узелок. Попробовала приподнять, и первый раз за последние двадцать часов ее охватил страх – сил поднять нет. Остеопороз семьдесят килограммов поднять не даст. Вот где пригодились бы все родственники и соседи. Но родственники далеко, а соседям здесь присутствовать совсем необязательно.
Снова вышла на крыльцо. Села. Закурила. «Думай, Лена, думай». Пошла вдоль дома в поисках шеста. Нашла зеленую, длиной почти в два метра трубку – основание того дивана-качалки, что стоял у дома, когда «молодежь» еще на шашлыки приезжали. «О, кажется, то что надо… – комментировала она свои поиски, – так… теперь ведро». «Узелок» с телом – как в мультфильмах про аистов, несущих младенцев, – завис на одном конце перекинутого через табуретку шеста, на другой она повесила ведро и стала черпаком наливать в него из-под крана воду. Когда ведро было почти полным, подкатила тачку ближе к противоположному концу, долила ведро и, когда оно наполнилось почти до краев, придавила конец шеста, добавив к весу свои килограммы. Шест медленно, как перекладина разновесов, выровнялся и горизонтально лег поперек табуретки. Осталось аккуратно довести ношу до края тачки. Когда «узелок» завис над тачкой, она также плавно выпрямилась. Покойный лежал в тачке, а из ведра не выплеснулось ни капли воды. «Вот, Петрович, инженером быть проще, чем ученым-фольклористом», – резюмировала она свой труд.
Она стояла над компостной могилой мужа, наблюдая за тем, как новый день постепенно меняет краски мира: розовое марево зари сменилось алым полукругом восходящего солнца, и, еще не показавшись целиком, из алого он стал оранжевым. Несколько мгновений над горизонтом повисел гигантский апельсин, а уже через минуту желтый диск сиял в лазури неба, набирая силу, превращая утренний туман в пар. Пар клубился, рассеивался, на мгновение ей показалось, что одна из струек приняла очертания человеческого тела, а может, и правда, в этот момент его душа поднималась в верхний мир. Елена Сергеевна положила лопату в тачку, повернула к дому и вдруг остро ощутила… нет, не боль, не горе, не сожаление, а… усталость.