– Понятно.
На самом деле все идет не так уж и плохо. Папа хоть и с подколами, но терпимо, Илья вообще образец сдержанности и воспитанности.
– Мать знает? – спрашивает вдруг папа, я как раз делаю глоток воды и закашливаюсь.
– О чем?
– Что у тебя друг, – язвительно выделяет он.
– Илья вообще-то здесь сидит, – замечаю отцу, он только машет рукой.
– Так мать знает?
– Если бы она знала, то уже бы позвонила тебе, разве нет?
– У нас, так сказать, небольшой разлад.
Я только глаза закатываю, ну эта парочка в своем репертуаре.
– Теперь что?
– Она считает, Гена на меня плохо влияет.
– Ну это она маху дала, по-моему, главный по любому блудняку у нас ты.
– Я? – он выпучивает глаза, приложив руку к груди, но потом решает, видимо, что переигрывает. Руку убирает и лицу возвращает нормальное выражение. – Значит, она не в курсе?
– Нет. И надеюсь, ты ей не скажешь. Потому что она напридумывает не пойми чего, а мы с Ильей правда только друзья.
– Вот дура, – папа вздыхает, а я столбенею от подобного обращения. – Нашла, с кем дружить. Слышь, парень, бери ее в охапку и тащи в пещеру.
– Папа, мы цивилизованные люди…
– Тогда в квартиру.
Я перевожу взгляд на Илью, уверенная, что он не чает отсюда сбежать, но он широко улыбается и с любопытством слушает наш разговор. Надо же, какой стойкий.
– Он прикольный у тебя, – еще и добавляет когда мы часов в пять выезжаем с дачи.
– Ну и: эти посиделки были лучше, чем прогулка по лесу?
Он пожимает плечами.
– Видно, что вы любите друг друга, хотя и постоянно пререкаетесь.
– Он же мой отец, – пожимаю плечами. Илья на это молчит, кошусь в его сторону: задумался о чем-то, хмурится.
– У вас с отцом не близкие отношения? – осмеливаюсь задать вопрос. Он еще больше хмурится.
– Нет, – отвечает наконец. – В основном мы общаемся только по работе.
Ох ты, даже так.
– А мама?
Илья крепче сжимает руль.
– Они разошлись много лет назад. Он с ней не общается.
– А ты?
Илья вздыхает, сжимает губы, молчит.
– Можешь не говорить, – добавляю поспешно.
– Она тяжело больна, – все же отвечает он, – не покидает больницу.