* * *
Они вышли из класса втроем – Санин, Бурлак и Полудолин.
– Чаем напоишь? – спросил генерал и, закинув руку, крепко растер шею. – Жмет что-то сегодня. Одна надежда на твой чайник.
– У меня самовар, – скромно похвастался Бурлак.
– Да ну! – обрадовался генерал. – Говорил ведь кто-то – не поверил. А от самовара уезжать – просто неумно.
– Козюрин! – крикнул Бурлак. – Самовар!
Они расположились в штабе батальона. На стол вместо скатерти набросили чистую, хорошо проглаженную простыню. В глиняных плошках поставили фруктовый сахар, изюм, инжир. Появились из сусеков комбата чайные чашки Дулевского завода – широкие, веселые, расписанные золотыми цветами.
Генерал чаевничал с большим знанием дела. Он с удивительной домашностью прихлебывал чай из чашки, аккуратно брал с блюдца кусочки сахара, надкусывал, клал на место и снова прихлебывал. Лицо его, порозовевшее от удовольствия, вроде бы даже утратило часть той суровости, которая для всех делала его генералом и служила частью привычного вида, как пропыленные погоны с большой звездой.
– Кто заваривал? – спросил генерал, одновременно показывая большим пальцем, опрокинутым вниз, что просит еще налить ему чаю.
– Я, – ответил Бурлак, подвигая чашку к кранику. – Что, плохо?
– Наоборот. Так хорошо, что майора тебе можно было и раньше присвоить.
– Большим начальникам хорошо шутить, – сказал Бурлак, обращаясь к Полудолину, – им что…
Санин отставил чашку и засмеялся.
– Большой начальник? А ты их видел, больших-то? Какая у меня машина – знаешь? А больших начальников делает большая машина. Представляешь – черная громадная бандура. Открывается дверца – как ворота. Садишься, кладешь щеки на плечи. И повезли тебя. По асфальту. Может, забыл, как мы с тобой на Чарикаре в арыке ползали? Или такого не было? Ценю деликатность. Тактичному майору жить легче. А я забыть не могу. При генеральском-то достоинстве носом в тину…
– Не было ничего такого, товарищ генерал, – успокаивающе сказал Бурлак. – Замполит человек новый, невесть что подумать может. Плохо это.
– Я уверен, он человек думающий. Вот ты ему и подкинь материал для размышления. Пусть осмыслит привратности бытия.
– А почему я подкидывать должен? – спросил Бурлак с сомнением.
– Слыхал, что ты реалистично тот случай изображаешь.
– Треплются, – сказал комбат решительно. – Один раз как-то по свежим следам рассказал. Давно было.