Трое душманов набросились на связанного парня, повалили его и стали пеленать в белый саван. Двое других подкатили к месту казни три автомобильные покрышки. Поставили их вертикально. Внутрь каждой налили из канистры бензина. Всунули связанного парня в покрышки, как в обручи.
Пробиваясь сквозь толпу, стоявшую на улице возле дукана, к саркарде, громко стеная, подошла женщина. Это была старуха, худенькая, с лицом, потемневшим от невзгод. Она высоко поднимала в вытянутых руках книгу в потертом переплете.
– Великий хан! – упав на колени перед Хайрулло, слезно молила старуха. – Пощади сына! Помилуй! Мы все прах у твоих ног. Ты велик и светел! Пощади! Век будем помнить твою милость!
Кривоногий Хамид, горяча рыжего коня, оттеснил старуху от Хайруллохана. Потом быстрым движением ноги, обутой в сапог, выбил из ее рук книгу. От удара страницы разлетелись в стороны.
Старуха упала на землю, схватившись руками за голову.
– Вай-улей! – запричитала она в ужасе. – Эблис! Богохульник! Это Коран. Как ты посмел?!
Конь Хамида, гарцуя, втаптывал в прах одну из страниц, исписанных арабской вязью. Душман, ощерив зубы, взмахнул нагайкой и полоснул старуху сверху вниз вдоль спины.
– Шатайя! – рявкнул он. – Гулящая баба! Подстилка сатаны! Убирайся, пока я добрый! – И захохотал дикообразно.
В воздухе снова свистнула тяжелая плеть.
– Начинай! – приказал саркарда Нурмату.
– Отходи! – крикнул душман исступленно и, чиркнув спичкой по коробку, бросил огонек в шину.
Ухнуло, полыхнуло огромное пламя. Загудел, забушевал в шинах яростный костер. И сразу раздался истошно-дикий крик казнимого.
Люди, видевшие пылающее кипение огня, слышавшие нечеловеческий вой, полный ужаса, нестерпимого мучения, замерли, окаменели в шоке. Никто не двинулся, не произнес ни слова. Казалось, никто не дышал, окаменев.
Только мать несчастного ползала по земле и хватала за ноги коня саркарды. У нее уже не было сил кричать или плакать. Она только двигалась и шептала:
– Будь проклят Хайрулло – шайтан огня! Будь проклят!
Хайруллохан взял скакуна в шенкеля, подталкивая его к костру. Конь, пугаясь пламени, нервно перебирал ногами, артачился, не желая приближаться к огню. Тогда саркарда достал пистолет и, не утруждая себя прицеливанием, трижды нажал на спуск. Крик стих.
– Я милосерден, – сказал Хайрулло в наступившей тишине. – Но вы теперь знаете, как выглядит грешник, попавший в ад.