Одинокая фигура, кутавшаяся от ветра в легкую куртку, не спеша шла по забытому пути, практически не обращая внимания на приветливые взмахи сосен и прочую окружающую растительность. Каждый шаг человека был мягок и настолько естественен, что, всматриваясь в силуэт, могло казаться, что он двигается в такт взмахов могучих деревьев. И засмотревшись на эту фигуру, уже могло сложиться впечатление, что никакая это не личность, а призрак – часть этого мира. Призрак, который, возможно, каждую ночь появляется на этой дороге, чтобы в виде едва заметного наваждения, чтобы уже в неизвестно какой уже раз пройти ее.
Но всматриваться в идущего было некому кроме разве что какой-нибудь ночной живности, но для нее человек (именно человек, а не призрак) не представлял никакого интереса.
Идущий нес в руках небольшую лопату, то и дело перекладывая ее из одной руки в другую, пытаясь найти более удобное положение, пока наконец-то не положил лопату себе на плечо и уже по-простецки смог прибавить шаг.
Пройдя еще несколько метров и углубившись в лесной мрак еще дальше, он решил остановиться и, опершись на лопату, которая теперь исполняла роль трости, осмотрелся по сторонам, надеясь понять, где он все-таки находится и не прошел ли он нужного места.
– Сплошная темнота, – негромко произнес мужской голос, принадлежавший человеку в куртке. – Видеть бы себя со стороны, ввязался в хрен знает что! – тихо выругался он и неуверенно опустился на одну из кочек, густо заросшую травой.
Еще раз оглянувшись по сторонам и никого не увидев, он положил лопату рядом с собой и с глупой усмешкой оборвал себя на том, что его руки непроизвольно лезут в карман, где лежит заветная пачка «Георгия».
– Нельзя, Мишка, нельзя! – тихо произнес он. – Вот закончишь дело, тогда и покуришь, а пока что стоит потерпеть. Ты ведь надеешься, что дело того стоит, – и он, откинувшись назад, с сопением опустился на траву.
Когда он закрыл глаза, перед ним встал образ милой девушки с красивыми черными волнистыми волосами в легком, открытом, возможно даже слишком открытом, синем платье. Музыка в зале гремела, сводила всех с ума и заставляла танцевать даже тех, кто был профан в этом деле, а витающие в воздухе ноты шампанского и вина окончательно уносили в поднебесье всех отдыхающих. Зал был наполнен людьми, смехом и весельем. Но над всем этим райским блеском и наслаждениями была она, настоящая богиня и королева (как казалось Михаилу). Она двигалась в такт музыке, улыбалась и то и дело стреляла своими восхитительными глазками в мужчин, засматривавшихся на нее, коих было немало. Тогда она подарила ему особенную улыбку и взмах руки, подзывая к себе на танец. Еще секунда и он уже шел к ней, спотыкаясь, чувствуя, как ноги становятся ватными, и не сводя с нее глаз. А она продолжала свои танцевальные движения, то и дело взмахивая волосами и весело смеясь.