Отель «Вкривь и вкось» - страница 3

– Эй!

– Папа!

– Что случилось, мышонок?

Валентина ненавидела, когда он так называл её при посторонних. Но в этот раз решила не возмущаться, так как могло быть и хуже: иногда папа говорил «мой поросёночек».

– Мы летим в Исландию, – шёпотом сказала она.

– Нет, мышонок, мы летим в Грецию.

– Если бы…

Какое-то время папа не отвечал, поэтому Валентина даже подумала, что он снова уснул (папа мог погрузиться в сон абсолютно всегда и везде). Но вдруг он подскочил и сел очень ровно, как будто его укусил за пятую точку хомяк.

– Исландия? – спросил он так громко, что все вокруг удивлённо на него посмотрели. – Почему Исландия?

Папа обернулся к Валентине, маме и пожилой даме.

– Рейкьявик, – приветливо, но твёрдо сказала она и в качестве подтверждения помахала в воздухе своим билетом. – Смёрребрёд!

– Это же по-шведски! – сказал папа и объяснил Валентине, что это такой бутерброд.

– Ну и что, – сказала пожилая полная женщина. – В Исландии их тоже любят.

Папа не стал спорить. Мама тоже. И даже Валентина, про которую все говорили, будто в младенчестве она упала в котёл с красноречием, не сказала ни слова и выглядела, вероятно, так же глупо, как и остальные.

В этот момент по громкой связи раздался голос пилота:

– Дорогие пассажиры, прямо под нами по левому борту вы можете увидеть горы Шотландии. Над Атлантическим океаном нас ожидает несколько зон турбулентности. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах и пристегните ремни. Большое спасибо.

И действительно, в самолёте вдруг стало очень неспокойно, потому что папа начал кричать:

– Я хочу выйти, разверните самолёт!

Естественно, его желание было невозможно осуществить в открытом небе над Шотландией (куда они, собственно, даже не собирались).

И вот Валентина вместе с родителями, Нильсом и медведем-вонючкой летела не в Афины, а в Рейкьявик.

Их не встретит автобус, а в гостинице не забронирован номер, одним словом, в Рейкьявике их ждала полная неизвестность. Но, как выяснилось позже, этой ситуации было суждено обернуться большой удачей!

В Рейкьявике было холодно. Папа, который готовился к радостной встрече с Грецией, оделся совершенно по-летнему и дрожал, когда они выходили из самолёта. Дождь лил как из ведра, поэтому его носки мгновенно намокли, а шорты трепал ветер.

У мамы дела обстояли немногим лучше: её летнее платье дрожало на ветру не меньше, чем она сама и Нильс, прижавшийся к ней всем телом. Валентину тоже немного трясло от холода. Вот только медведь-вонючка не жаловался, ведь у него такая уютная мохнатая шерсть. Пока они спускались по трапу и бежали к автобусу для перевозки пассажиров по аэродрому, Валентина обнимала игрушку обеими руками, от этого ей самой становилось немного теплее. Казалось, другие пассажиры не испытывали к их семье особого интереса. Кто-то смотрел в окно, кто-то был занят своим телефоном, а кто-то читал газету.