Ох, тяжелы камушки-то, ох тяжелы.
Палатка установлена, весело трещит костерок, в медном котелке бурлят макароны. Котелок этот мы нашли на чердаке в заброшенной деревне под Велижем. А рядом целый чемодан гранёных стаканов. Старый обтерханный чемодан, обитый светло-коричневым дермантином, и в нём 52 стакана.
Я сижу у костра на брёвнышке, смотрю за ужином, чтоб не сбежал, а Слоник, усевшись по-турецки на пенке, ножом вскрывает банку говяжьей тушёнки.
– Да и вторую открывай, нажористей будет.
– Ага, а завтра чего будем жрать?
– У ти мой домовитый. У меня ещё две банки кильки в томате есть, позавтракаешь.
Серёга плотоядно облизнулся, и произвёл губами громкий всасывающий звук.
– Цыц, тебе сказано, завтра. А нынче – вот «паста далла фореста».
– Ты по-каковски ругаешься?– удивился братец.
– По-итальянски. «Макароны из лесу», на сегодняшний вечер моё фирменное блюдО. С тушёнкой и грибным сыром «Хохланд».
И снова странные звуки и облизывания. Серый потряс коробку с яблочным соком, даже не булькнуло.
– Пусто, от слова сапсем,– объявил, – и чего будем пить?
– Вот савершенно ви, дорогой товарищч, неправильно ставите вопрос. Ежели пить, то вон, родник, две минуты по-пластунски. Хлебай водичку. А спросить надо, что мы будем выпить?
– Воть, – я достал из бокового кармана рюкзака плоскую стеклянную фляжку и кинул её Слонику.
– О, «Крепкий орешек». Это с тех пор как с Семёнычем в Витебск ездили?
– Да не. Мы ж тогда ещё по пути всё приговорили. Только Бобр за рулём облизывался. В августе ездили Дашку к школе одевать, вот я в «Короне» и закупился, – ответил я, и из другого кармана появилась вторая бутылка.
– Эй, да мы ж уклюкаемся,– возопил братишка.
– А тебе что завтра, в шесть утра вставать? Или на работу? Выдрыхнешься, сползаешь к родничку, ледяной водички похлебаешь, и потопаем дальше. До Цурковки тут по прямой километра три.
– Ну да, по полям да оврагам ноги бить.
– Не развалишься, – я снова полез в рюкзак, – а вот и запивон.
На свет появилась полторашка «Кока-колы».
– Ну, тады, ой, – повеселел Слоник, и с хрустом свернул пробку. «Паста далла фореста» под «жидкого Брюса Уиллиса» зашла на ура.
Незаметно подкрались сумерки. У костерка тепло и даже как-то уютно. В голове лёгкий хмельной туман, в пузе приятная сытая тяжесть. Позади меня на коврике сопит Серёга – сморило.