Большой кусок варёного мяса и воспоминания о последовавшем счастье подталкивали Гэлу каждый день несколько раз проходить мимо этой изгороди и двора за ней. Наконец настал день, и Эсицзян появилась на дворе.
Она тихо сидела на жёлто-золотой соломе, держа на руках младенца. Старуха раскачивалась, превратив себя в колышущуюся колыбель, в колыбели был этот бесконечно счастливый младенец.
Старуха подняла голову, наконец её глаза оторвались от ребёнка и остановились на Гэле. Гэла изобразил приятную улыбку, но взгляд старухи ушёл, она снова глядела на младенца. Она вытащила из-за пазухи комок топлёного масла, отцепила ногтями от него кусочек, положила в рот, растопила, стала потихоньку намазывать ребёнку лоб. Она смазывала лоб младенца маслом и бормотала нараспев, с бесконечной жалостью и любовью: «М-м… м-м… цэ-цэ… хэ… хэ-хэ…»
Гэла открыл калитку во двор и вошёл, приблизился. Старуха продолжала напевать себе под нос.
Взгляд Гэлы остановился на куске топлёного масла, который она положила рядом с собой. Масло таяло на солнце, под ним на соломе было маленькое влажное пятно, от пропитавшейся маслом соломы шёл восхитительный аромат.
Гэла протянул руку очень быстро, и когда старуха снова собиралась отщипнуть масла, он уже этот кусок провертел во рту много раз, а потом, вытянув шею, шумно проглотил.
Старуха, когда тянулась за маслом, только руку протянула, а взгляд был по-прежнему на сияющем масляным блеском лобике, на личике крутившего глазами младенца.
Старуха сказала сама себе: «Странно, масла нет».
В это время Гэла уже, пригнувшись, был с другой стороны изгороди.
Гэла, не выдержав, с ещё полным топлёным маслом ртом, засмеялся гогочущим смехом. Старуха была глуховата, не расслышала детского смеха. Но он испугал сидевшую на изгороди ворону. Ворона каркнула и, шумно захлопав крыльями, улетела. Старуха сказала младенцу: «М-м… Это ворона масло украла…»
Когда Гэла снова вошёл во двор, старуха сказала Гэле:
– Ворона украла топлёное масло…
Старуха ещё сказала:
– Подойди, посмотри на нашего Зайчика…
Гэла протянул руку, только коснулся пальцем лобика младенца, только что намазанного топлёным маслом, и тут же быстро отдёрнул руку, словно обжёгшись.