– А ваши предки, откуда родом? – девушка наконец вспомнила о существовании Генри. – Готова поклясться, откуда-нибудь из Скандинавии.
– Из России.
Ещё минуту назад Генри триумфально перехватил бы нить разговора, но теперь от ощущения предательства он говорил без энтузиазма, желая быстрее прекратить этот разговор:
– Мой дед был полковником русской армии. Тяга к новым неведомым землям заставила его уйти в отставку и отправиться в Америку. Взял себе имя Джон, в фамилии изменил только одну букву: был Шелдов, стал Шелдон и превратился в американца. Во время войны дослужился до чина бригадного генерала федеральной армии. Вы, должно быть, слышали это имя: Джон Бэзил Шелдон, командующий восьмой бригадой дивизии Митчелла.
– Если я ещё что-то помню из истории Гражданской войны, девушка напряжённо сдвинула брови. – Это имя связано с битвой при Чикамоге.
– Да, это был он.
Не дослушав репортёра, Джед сплюнул между ног, неторопливо поднялся, взял флягу.
– Пойду, наберу воды.
Когда он бесшумной индейской походкой спустился к источнику, Алисия пересела к Генри на ствол дерева.
– Наши дела процветают, − прошептала она, провожая Джеда взглядом.
– В чём же вы видите их процветание? – уныло спросил Генри.
– Мне кажется, я начинаю иметь влияние на нашего незнакомца, а нам нужно контролировать его поведение.
– Никогда не одобрял этих женских игр. – С обиженным видом Генри за цепочку потянул из жилетного кармана часы, посмотрел на циферблат. – Почему женщины всегда пользуются хитростью?
– Женской хитростью, – поправила его Алисия. – Заметьте, Генри, это не то же самое, что хитрость лавочника.
Не поднимая головы, Генри раздражённо застрекотал заводным механизмом часов.
– Хитрость лавочника не принесла человечеству столько бед, сколько хитрость женская.
Алисия не собиралась вступать в дискуссию по этому поводу. Поглядывая, как Джед с наполненной флягой возвращается к костру, она заботливо попыталась снять со щеки Генри упавшую ресницу.
– Улыбнитесь мне. Пусть он позлиться.
– Не честная игра, – Генри возмущённым жестом отстранил от её руки голову.
– Ну, вот – в вас заговорила мужская солидарность. Не забывайте, что я стараюсь для нас двоих. Или вы хотите навсегда остаться в этой пустыне?
– Лучше остаться здесь на съедение грифам и койотам, чем видеть, как вы заигрываете с этим мужланом.