– Духи! Нам явились духи! Они хотят нас высосать! – истошно заорали люди. Одни принялись кланяться и истово целовать амулеты, другие бросились бежать в панике, давя стоящих рядом. А мне стало так нехорошо, что я медленно сползла по столбу на землю, и в голове поплыло. Кто-то пнул меня палкой, и мои ладони оторвались от тёплого железа. Тотчас светопреставление прекратилось: огни на столбах исчезли, Дух с соломинкой и странным именем Тырнет – тоже. На перекрёстке остались лишь немногие, большинство же как ветром сдуло.
Немного поколебавшись, стражники всё же окружили меня тесным кольцом. Острые концы копий уже готовы были вонзиться в тело, но за спинами вооруженных глоссов послышалось снова:
– Хэйдо!
Стражники расступились. Гигант шагнул вперёд и склонился надо мной.
– Как ты это сделала? – сурово спросил он.
Я отрицательно замотала головой, бормоча:
– Это не я… Я так не умею… Не я…
– А кто? – напирал синеглазый. – Псидопс нагадил?
– Не я… – шептала я, но, похоже, здоровяк был уверен в обратном.
От его внимательного и умного взгляда меня пробрало до самых косточек, и я вдруг и сама засомневалась, уж не я ли со своими искрами и потоками натворила этих дел. От этих мыслей у меня в голове все смешалось, и, вяло пожав плечами, я чуть слышно пробормотала:
– Может быть… Не знаю. Все равно не я… Оно само…
– Само, значит, – гигант задумался.
Наверное, не верил. Жаль. Достаточно было одного его слова стражникам, и их копья завершат мою короткую жизнь.
– Простите, – жалостливо промямлила я. – Может, после удара молнии так сделалось, что Духи искры послали… вот…
Признаться, что Акху назвал меня проклятой, не получалось. Думаю, у глоссов с проклятыми разговор короткий.
Но в глазах гиганта зажегся интерес: похоже, громы, молнии и говорящие духи не пугали его, совсем, наоборот.
– Господин, простите мою дочь, она зла не желала, – умоляюще произнес отец. – Она добрая девушка, хорошая…
– Испорченный товар привезли? Не побоялись, что перережем вас всех, а, солёные? – сурово спросил синеглазый. – Или нормальных уже не осталось?
Отец склонил голову:
– Простите, господин. Жрец наш велел, Акху, чтобы ее отвезли… Бо как Духи велели. Мы бы сами ни-ни…
Стыдясь теперь и за себя, и за отца, я решила, что сейчас всем нам придет конец, но ярко-очерченные губы синеглазого внезапно растянулись в хитрую улыбку: