Накатавшись вдоволь, я припарковываюсь в тени одного из деревьев. Вечереет, воздух наполнен свежестью, и мне хочется заняться чем-то новым. Я решаю прогуляться поблизости от домов рейбов. Довольно рискованная затея, но мне нечего опасаться. Я член великого семейства Громбольдтов, так что у меня есть регистратор. Небольшой прибор, на расстоянии считывающий информацию с браслетов рейбов – пол, возраст, номер, владельца. Эта штука позволяет мне управлять потоками тока, проходящего через их браслеты, так что никто из рейбов не решится напасть на меня.
Я дохожу до самой кромки рощи и останавливаюсь в ее тени. Первый раз я иду по территории рейбов. Мне немного жутковато. Какие тайны могут скрывать эти пыльные улицы? Любопытство и скука берут свое, и я направляюсь прямо к ближайшей группке домов. Они выглядят какими-то заброшенными. Мне даже жаль, что здесь никого нет. Я прохожу дальше сквозь лабиринт узких улиц. Неожиданно до меня долетают звуки чьей-то негромкой борьбы. Я не спешу заглянуть в ближайший темный переулок и напряженно прислушиваюсь. Слышится приглушенный женский вскрик, этого я выдержать не могу. Достаю регистратор и вбегаю в переулок.
– Отвали от меня! – какая-то девушка пытается вырвать свою руку из лап огромного парня.
Парень выпускает ее руку и тут же наотмашь бьет ее по щеке, а потом с силой отталкивает от себя. Девушка ударяется о стену и подносит правую руку к лицу.
– Оставь ее, – мой спокойный голос заставляет вздрогнуть их обоих.
– Чего?! – орет громила.
– Вали отсюда.
– Да ты знаешь, с кем разговариваешь, щенок?! – парень вне себя от злости, он разворачивает ко мне свои огромные плечи, но мои слова заставляют его остановиться.
– Знаю, E26−90. Ты бы убрался отсюда поскорее.
– Пугнуть меня решил? – он не сбавляет оборотов, но подходить ко мне не решается, – щас я тебя тоже пробью по своему аппарату.
Он щелкает регистратором, но ничего конечно же не происходит. Я не рейб, у меня нет регистрационного номера. Для верности он щелкает еще раз. И тут до него доходит. Меня тянет рассмеяться от того, как меняется его лицо, но я заставляю себя сохранить непроницаемое спокойствие. Громила раболепно кланяется мне и начинает нервно лепетать:
– Простите господин, я не знал, я не понял, что она ваша, я думал так, ошивается здесь, я… – он сбивается, и капельки пота появляются на его широком лбе.