— Не двигайся, — в мгновение она потеряла возможность даже
шевельнутся. Ей оставалось только воззвать к своей силе. — Не
предпринимай никаких действий пока, пока не дам тебе дальнейших
указаний. — вмиг лишилась она и этой возможности. Пока он говорил,
она могла бы убить его тысячу раз, но ее силы отказывались
действовать против него. Это было не подчинение приказам или что-то
такое. Это больше похоже на воздействие на разум. Очень сильное
воздействие. — А теперь слушай… — голос его дрогнул, а глаза чуть
не закрылись. Он лишь на одной силе воли удержал свое сознание. —
Спаси меня. И не интерпретируй мои слова себе на благо, а мне во
вред. Вытащи меня из Бездны и не позволь стать ее частью. Сделай
это любой ценой. А если не получится, пытай себя самым ужасным из
всех возможных способов до скончания времен. И пытки твои должны
обязательно проходить в Бездне. — сердце Изанами переполнилось
ужасом от осознания его слов. — Так что постарайся, моя дорогая…
рабыня. От этого зависит… какова будет… твоя…
Она почувствовала это. Как его состояние достигло того момента,
когда изменяющееся тело уже не смогло поддерживать его сознание, и
он быстро заснул, даже не закончив говорить.
— Н-нет! Прошу! Я не смогу! — полный отчаяния крик раздался в
темной комнате. — Винтер! — в этом выкрике чувствовалось
бесконечное отчаянье.
Слезы прекрасной женщины не мог видеть никто.
***
Я не особо помнил, как тут оказался, и что было. Утверждать, что
я вообще себя не помнил было ошибкой. Я Виктор Громов… Точнее, нет.
Мое настоящее имя Винсент Грэмми, но, вроде бы, в детском доме я
назвался как Виктор Громов… кажется. Но я не уверен.
Что еще я помню? Ну, у меня есть прекрасная сестренка, о которой
я помню, что она у меня есть и больше ничего. И, могу предположить,
что и комплекс «старшего братика» у меня тоже в наличии, вместе с
граничащей с безумством гиперопекой, свойственной всем с этим
диагнозом.
Третий факт, что я помню, это имя друга – то ли Гил, то ли
Гаврил. Он вроде тоже мне важен, раз даже сейчас я о нем не
забыл.
В общем, самый минимум считать себя тем же человеком, что я был,
у меня есть. Но вот все остальное уже отсутствует.
Разобравшись в себе, я огляделся. Вокруг была идиллия. Солнышко
светит. На небе ни облачка. Зеленая трава и желтые поля. Высокие
деревья. Единственное, что выходило из образа идеальной природы –
тропинка, на которой я сейчас и стоял.