Ага, прям вообще не получил ни одной.
— Прости, но мне не нравятся девушки, что старше меня на пять
лет или более. Но, если попросишь меня со всей нежностью и
покорностью, быть может и приму тебя в качестве наложницы. Раз уж
за тридцать лет не сделали предложение, то и в дальнейшем глупо
надеяться, что тебя кто замуж позовёт.
— По больному бьешь, скотина. — сморщилась женщина. — Ну уж
извини, что настоящих мужчин за ДВАДЦАТЬ ВОСЕМЬ лет я не
встречала.
— Типичные отмазки состарившихся в одиночестве личностей.
— Отставить лишние разговоры. Я сюда не за депрессией пришла. —
признала поражение женщина. — Скажи-ка лучше сестренке, почему, не
имея ни единой царапины ты был без сознания?
— А чего так коротко? Думал ты и мертвую группу упомянешь,.
Неужели хватку теряешь? Раньше ты из меня чуть ли не пытками
выбивала все ответы.
— Заставлять тебя пить антибиотики – не равнозначно пыткам. — не
согласилась доктор.
— А как же тот случай, когда ты оперировала меня без наркоза?
Знаешь, как неприятно чувствовать руки у себя в животе. — заметил
я.
— Ты мне это до самой могилы будешь вспоминать? Я тебе жизнь
спасала! — возразила красивая женщина.
— Судя по всему, не так уж и долго тебе придется это делать – ты
уже старенькая, совсем скоро небось заболеешь чем, и все, будет у
меня новый врач.
Вот так и продолжалось, пока она пыталась выбить из меня
информацию, а я отговаривался, как только мог. Лгать ей не
хотелось.
Эта женщина, Роуз Коул – лучший врач городской больницы, и по
совместительству целитель В-ранга. Она из Америки, но поскольку США
официально признана Магической державой, несмотря на то, что там
тоже появились авантюристы и лабиринты, женщина должна была бежать,
потом еще и еще. Вот и живет у нас уже как семь лет.
Впервые я к ней попал еще до того, как лабиринты стали
повсеместным делом, шесть лет назад. Тогда, будучи
шестнадцатилетним парнем я умудрился свалиться в клетку к медведям
в зоопарке. Конечно это сопровождалось огромной историей из
случайностей, украденным кошельком и получасовой погоней. Но
результатом было то, что я лежал с разодранным животом. К своей
чести, одной мишке я успел отомстить еще когда он мою ногу ел –
воткнул ему палочки для еды прямо в глаза.
В том самом парке и была она, тогда еще двадцатидвухлетняя
красавица, заливающая свое горе от разбитого сердца килограммами
мороженного. Как она после таких заеданий стрессов не потолстела я
понятия не имею, но и сейчас она выглядит ничуть не хуже.