Знаете, я никогда в жизни до того дня так не орала. Я расшвыривала соплячек в стороны, даже не понимая слов, вырывающихся из моего рта. Я хватала их за что попало, по-моему, у одной из них даже оторвала меховую опушку с капюшона. Я понимала, что если они вдруг решат меня "проучить", быть мне битой по полной программе. И когда владелица того самого пострадавшего капюшона с воплем "ах ты, дура!" кинулась на меня, я уже мысленно попросила у мамы прощения за порванный новенький пуховик, скорее всего разбитое лицо и, как следствие, первый вызов родителей в новую школу, к директору.
Но "вопящая" вдруг резко дёрнулась назад и не устояв, упала навзничь в накиданный школьным дворником сугроб. Секунду я не могла понять, откуда такое счастье и что сие значит, а потом Люськин голос всё объяснил.
– А ну, дёрнули отсюда, твари, пока я всем головы не поотвинтила!
Люська была девчонка высокая, я по сравнению с ней просто коротышкой казалась. Скорее всего, её и приняли за старшеклассницу. И, похоже, узрев нас двоих стоящих плечом к плечу, закрывая собой так и сидящую в снегу Ярку, нападавшие передумали продолжать свою атаку и, что-то выкрикивая, стали отступать, собирая разбросанные вещи. Минуту мы смотрели им вслед, а потом я вздохнула:
– Завтра маму в школу вызовут…
– ?
– Я капюшон порвала у одной. Наверняка расскажет.
– Не-а, – уверенно ответила Люська, – эти не расскажут. Они – шакалки. Себя под удар подставлять не станут.
Я обернулась к Яре.
– Ты как?
Она подняла, наконец, голову, и из прижатой к груди пригоршни высунулась маленькая ушастенькая головка серенького котёнка. Только один глазик у него сильно заплыл гноем и, наверное, ослеп. Люська опешила.
– Что? И мне вот из-за этого чуть по шее не навтыкали? – Яра молчала, только снова опустила голову и гладила испуганно попискивающего малыша за ушком. – Что хоть они с ним сделать хотели? Хотя нет, не отвечай. Я сама знаю, что они опять искали повод до тебя долепиться.
– Подожди: что значит "опять"? – Теперь я растерянно смотрела уже на Люську.
– То и значит! Я вообще удивляюсь нынешней осени: за три месяца её никто пальцем не тронул.
– А раньше?
– Лучше не спрашивай.
– И ты всё время её защищала?
На этот раз бойкая на язык белобрысая задира промолчала. Может и от морозца, но её щёки заалели маками.