– Долги?! Какие долги? Можно подумать, сто тысяч задолжали, – начал входить в роль Подекс.
– Подекс, хватит. Пошли, – сказал Онир.
– Дурак ты! Я тебе про одно, а ты…
– Это действительно было бы лучше, – не сдержался Подмастерье.
Встал и Тортор. Последним к ним присоединился Подекс.
– Мы еще зайдем, – обнадежил хозяина Подекс.
– Вас здесь ждать не будут, – насильно улыбнулся Подмастерье и захлопнул за ними дверь, кипя от злости.
XI
Аколазия была в зале.
– Что случилось? – спросила она.
Подмастерье махнул рукой.
– Как вел себя этот последний? – спросил он.
– Как суслик.
– Подонок. Еще напрашивался на повторное увеселение.
– Не заплатил, да?
– И не подумал. Будем надеяться, что больше не придет.
– Я думаю, не посмеет, – тихо сказала она.
– Подожди минуту, – попросил ее Мохтерион и, зайдя в свою комнату, вскоре вернулся с деньгами.
Он дал почувствовать Аколазии выражением лица, что ее препирательство еще больше огорчит его. Она молча взяла деньги и ушла к себе. Подмастерье окинул взглядом залу, поправил покрывало на широкой тахте и почувствовал, что ему хочется задержаться здесь на секунду. Он подумал, что наказан Подексом за свою вину, которая состояла вся в том, что совсем недавно в этом помещении, ночью, он забыл, что является всего-навсего рядовым клиентом Аколазии.
Но так ли велика была его вина? Насколько неприятно было общаться с Подексом? Если бы его наказание завершилось вместе с уходом последнего, то он искренне счел бы, что она была небольшой и легко переносимой. А если бы не завершилось?
Он начал побаиваться, что непомерно суровое наказание вынудит его выискивать другие свои провинности, и, может, вовсе не в отношениях с Аколазией, но тут он вспомнил, что боится этого давно, боялся до встречи с Аколазией и будет бояться после расставания с ней, независимо от того, когда и при каких обстоятельствах это произойдет.
Мысль была прервана охватившим сознание беспокойством из-за незавершенности сегодняшних занятий. Было ясно, что он допоздна должен быть прикован к работе и не должен позволить себе расслабляться из-за “осчастливившего” его визита Подекса. Он об радовался, что у него нашлось достаточно добрых чувств, чтобы отметить поведение Онира, на фоне друга показавшегося человеком, но увлекаться его восхвалением было бы непростительной слабостью. Он подумал, что выискивание светлого пятна в происшедшем ему понадобилось для взбадривания себя перед занятиями и с удовлетворением заметил, что достиг цели.