Древние греки всю свою энергию направили на творческое противостояние внешней, естественной действительности создав в ней же, в видимых, слышимых, понимаемых творениях, искусственную действительность поражения, которую лучше назвать действительностью искусства поражения, которая в разнообразнейших формах человеческой деятельности, от архитектуры, скульптуры, художественных ремесел, наук, поэзии, законов государственного управления и политики до ораторского искусства и философии, достигла такого совершенства, что обрекла все последующие поколения людей на неизбежное поражение.
Древние греки имели право гордо ступать по земле и получать удары от внешней действительности, ибо эта последняя получила от них сокрушительный удар, уступив их искусственной действительности в совершенстве и не зная в себе того, что было, собственно, достоянием ее некоторых учеников, а именно – возвышенного и прекрасного.
Эту проблему поражения поражением же успешно решили еще древние евреи, но местом создания их искусственной действительности была душа, сознание. Древнееврейское мироощущение, наиболее ярко выраженное в книгах пророков Исаии и Иеремии, ударило по соплеменникам, по их умам и сердцам, с беспощадностью, намного превзошедшей жестокость и безжалостность внешней действительности.
Пусть всего у нескольких представителей древнееврейского народа, но бесспорно лучших и наиболее преданных ему, в тот период, когда по воле судьбы он терпел чудовищные лишения и потрясения, в тот период, когда имена врагов, истребляющих и унижающих его были хорошо известны и, казалось бы, нельзя было даже вообразить иного хода мысли, кроме мысли о мщении и о нанесении врагам поражения в той же действительности, в которой они потерпели поражение, созревает мысль о том, чтобы доискаться главной причины поражения и бедствий своего народа, и эта причина быстро обнаруживается. В бедствиях своих виноваты сами евреи, и нет у них врага более коварного и опасного, чем они сами с их пониманием, не соответствующим действительности.
Но самобичевание, провозглашенное пророками, не превратилось бы во внутреннюю действительность поражения, если бы последующие поколения древних евреев, может, опять через лучших своих представителей, не признали бы вневременную ценность деятельности пророков и не закрепили бы их ви/дение событий как обязательную частицу в сознании каждого еврея. А это уже была победа, победа ценой искусственного поражения, нанесенного самим себе, несравненно более действенного и глубокого, чем способна была нанести внешняя действительность.