− Настоящий человек семью оставил, она ему в обузу стала. − Евгений-свет Васильевич увлекал меня сойти с крыльца. − Решил пожить он в удовольствие своё − не одевать-кормить ораву; сюда таких приводит желанье это неизбежно.
− Пойдём отсюда!
− Я думаю, достаточно. Хочу чтоб ты запомнил: ЗА ФЛАГАМИ И СВЕЖЕЙ КРАСКОЙ ЧАСТЕНЬКО СКРЫТО ИСТИННОЕ ПОЛОЖЕНИЕ ДЕЛ.
О клумбу спотыкаюсь. Крапива? За редкие цветы её я было принял. И не оглядываясь, я знал, что всё тускнеет, оплывает и трещит по швам… Перевёл дух лишь за вратами и избавиться не мог от ощущения никак, будто пострадавшим стал при ограблении.
Евгений Васильевич заглянул, казалось, во глубь самих зрачков.
− А ты как думал? Вахтёрша прихватила б жизненных ампер и больше, не вмешайся я.
− Я в «восторге». Заведения, этому сродни, я предпочёл бы стороною обходить.
− Я тоже. Если бы не рукавица. Кроме того, где ещё чар действие отведал бы на шкуре собственной? Словами то не передашь.
Музыка угасла, едва вернулись на свою тропу. Но в чаще треск стоял похлеще, источник шума приближался.
− Ещё один. Магнитом тащит, ему и лес ни лес.
− Чем соикатель знаменит грядущий?
− Пока не вижу, не могу сказать. ПОСТУПОК ВСЯКИЙ НА ОБЛИК СТЕЛИТ ОТПЕЧАТОК. ПОД СЛОЕМ КРАСОК ПРОЧНЫХ ПОГРЕБЁН БЫВАЕТ ПЕРВОНАЧАЛЬНЫЙ ОБРАЗ, И ВНУТРЕННЕМУ СВЕТУ НЕ ПРОБИТЬСЯ.
− Не означает это, что после смерти душа красавца понесёт часть масок в следующую жизнь?
− А как иначе? Физиогномика лишь первые шаги торит. По форме, цвету, расстоянью и размерам скоро смогут в точности сказать, где слабые места, где поднажать, а где на тормозах спустить; талантлив в чём, куда не суйся. Так уже считают по рожденья дате. Пётр Светлый, например. Мало − средь современников живут, скромнее скромных, рядовые люди, кому прочесть твои былые жизни − что книжицу открыть.
− Васильевич, сведите! − горячо воскликнул я.
− Ох, и огорчаешь ты меня, Андрюха. Для чего? Милый мой, Господь коль положил, чтоб человек не помнил прошлых жизней, то сделал всё, чтоб начинали мы с «нуля». К рожденью, скажем, один из бывших выдан палачей, он непременно повстречает тех, кого пытал и убивал. А помнил бы − не всякий выдержит в глаза им каждый день смотреть. Со стороны ж, несправедливость вопиющую иные люди отмечают: от шефа до начальника помельче − все норовят его унизить, он отпущения козлом им служит. ДЕЛ НЕ ЗНАЯ ПРОШЛЫХ, ЗАМЕТЬ, МЫ МНОГОЕ В ШТЫКИ ВОСПРИНИМАЕМ.