Припомнить я не мог такого. Да и не до воспоминаний стало. Истошный вопль маршрутное такси издало, преодолевая лужу за ближайшим поворотом.
− Пора, Андрей. Застряли мы в лесу дремучем, утратили динамику, присущую местам, где действий ждут от нас, не разговоров. − И тронулись мы в путь. Учитель прав: когда догнала нас маршрутка в буреломе, средь корней дремучих, то аномально в корне! И сам Евгений обещанием озадачил крепко: к моим услугам мудрость жителей его родной планеты будет, коль всё получится у нас… Это, скорей всего, Юпитер.
Хотелось бы наощупь оценить, на глазок прикнуть.
Ревнуя к статусу магистрали, тропинка раздалася вширь. К обочинам пни жались, в панике забывая корни подбирать. Евгений оттащил меня в сторонку, напоминая, что маршрутки перед финишем наиболее опасны. Голодная, она и пронеслася мимо, фарами противотуманно рыская по сторонам.
− Водителя я не заметил вроде.
Глянул Евгений-свет микроавтобусу вослед.
− Стало быть, выманили и пожрали твари, когда не сам, под расправы страхом, руль уступил.
Металла скрежет характерный коснулся слуха. С опушки замечаем, как от покорёженной машины расползаться стали сгустки массы в лохмотьях, заменявших им, по видимости всей, мозги и члены. Бежали поскорей укрыться от лучей палящих, губительных для тел, привычных к тени. За точность поручиться не берусь, но показалось, будто потащили дружно полную канистру.
Дозорные, посланцы чащи, приумолкли… В десяти осинах заплутало существо, что до сей поры преследовало нас, сердясь, пыхтело и всячески хотело обратить вниманье наше на себя. Ещё там, в лесу его чуть не поддел ногой, да Евгений запретил: «Не трожь. Судьбой распорядился неумело. Был человеком, но упустил возможность со своим потоком взмыть. Пусть доживает век средь жаб и паутины».
Мы выбрались на свет, вздохнулось легче. Над Евгения последними словами размышлял я. Всё, что говорит учитель, достойно осмысления, как ни фантастичны заявления порой. И в эту самую минуту пролился Света Столб… как в цирке клоун, откуда ни возьмись, является в круге света… Неблизкий женский голос с неподдельной лаской произнёс: «СНаконец-то ты меня услышал! Наконец!»
Обнаруживаю себя в пламенном цветке семи лепестков, подо мной подрагивает цветоложе, а рядом наблюдается существо прекрасное, пола неопределённого. Стоило подумать о нём, как о девице прекрасной, на лице проявились чисто мужские признаки. Ах, мужчина? − и повторилась метаморфоза с точностью до наоборот.